— Не надумал пока, дедко, — честно развёл руками Всеслав. — По уму, так оставить тут посёлочек невеликий, да острог с постами в обе стороны Днепра, как и по порогам. Чтоб и охоты не было ни у кого престол великокняжеский занимать, ни престола самого. Да место уж больно удобное да намоленное…
— А как же могилы дедовские? — нахмурился дед.
— Тебе ли не знать, дедко, что память рода не могилами да курганами крепка, а детьми, что по Чести и Правде старым воспитаны. И, выбирая, за что жизнь положить, ежели тут курган Аскольдов будет, Владимира да Ярослава могилы, а дома сынки да дочки мал мала меньше, я тут, на чужих гробах, гордо и решительно помирать не останусь. Жизнь, Ставр, как река. Она, может, и дурит иногда, но чаще всего течёт в одну сторону, вперёд. Ясно, что старину беречь и помнить важно и нужно. Но думать, чтобы в той реке не утонуть, тоже вперёд надо, а не назад.
В гриднице стало очень тихо. Слышно было перестук деревяшек на дворе, голоса с улицы. Как чмокал маленький княжич, муслякая под приглядом матери и Домны что-то съестное. Как начал было пыхтеть, хмурясь и раздувая ноздри, старый воин. А потом долго и тяжко выдохнул, будто даже плечи опустив.
— Знать, и вправду Чародей ты, Старой крови северной, — не сводя с Всеслава глаз, проговорил он. — Тебя послушать, так ты будто старше меня, княже. И мудрее. И спорить с тобой, вроде, и надо бы, да никакой охоты нет — вон как складно разложил всё. И верно ведь, живое к живому. И память жива до тех пор, пока есть, кому её хранить, да кому передавать.
Старик ещё раз глубоко и тяжко вздохнул, замолчав.
А с улицы вдруг донёсся далёкий волчий вой, тут же подхваченный парой гло́ток значительно ближе. Рысь едва не кувырком через стол метнулся к окну, чуть не своротив с лавки деда.
— Что там, Гнат? — обманчиво-спокойно спросил Всеслав.
— В толк не возьму. Передают, что половцы на город идут. Но не конно, а на трёх лодьях. Летят — аж вёсла трещат. Третья лодья низко сидит, а народу мало на ней. На первых двух — знак Шаруканов. А на носах попоны белые, — напряженно «переводил» Рысь жесты наблюдателя, которому их «транслировал» гонец.
— Не пойму, Слав, что за притча? — друг выглядел растерянным и от этого сильнее обычного злым. — Их числом меньше сотни. По берегам чисто на день пути. Ни на набег, ни на засаду не похоже. Взбесились только если?
— Яновых стрелков со Ставровыми — на высокие места, как тогда. Ждановым — выстроиться на причале, в три заслона, со щитами, при бронях. Нам с Глебом коней. Рома, на тебе дом, следи в оба глаза, — Чародей вставал, начав отдавать приказы. Рысь вылетел в коридор. Средний сын подошёл и встал рядом, ожидая.
— Что это, Всеславушка? — с тревогой спросила жена.
— Вернёмся — расскажем, Дарён, — спокойно ответил князь, обнимая её и Вольку, что гугукал на руках матери, чуя общее напряжение. — Возле окон не стойте от греха. Глеб, по ко́ням!
Князь и княжич вышли на широкую лестницу терема. Рядом замерли Немой и Вар. Из дверей, пыхтя, вылезал Гарасим, и короб с безногим стариком сейчас висел у него на груди, как оригинальный орден. Лица у всех были внимательные, собранные. День и вправду обещал быть долгим, опять не ошибся Чародей.
Не пропустите вторую часть истории «Воина-Врача», начало здесь: https://author.today/reader/459297