🕮 Читать книгу «Воин-Врач» онлайн

За нами ехало две телеги. Одна с отдарками волхва, в основном натурпродуктами и меховой рухлядью. Пару шкурок из тех, что он показал, скромно хвастаясь, совершенно не стыдно было и княгине носить, как довольно определил Всеслав. Хорошие дары, богатые, уважительные. Вторая подвода тащила продукты и разные горшки на продажу. Под сеном, на котором заботливо, впритык уложенно, умещалось барахло, было что-то вроде потайного дна: ящик, где ехали серебро и оружие, как дополнительные аргументы для коллег Буривоя в том, что старик не выжил из ума. Условились и о том, что Глеб моим словом выдаст Гарасиму три бирки-вездехода или чего-то вроде того, с которыми его и его верных людей не трогали бы ни портовые, ни торговые, ни стражники. Дед, выторговав этот уговор, сиял майским солнышком. Одноглазым. Всеслав побурчал было, что вовсе эдак по́ миру пойдёт, коли будет всем права на беспошлинную торговлю да проезд раздавать. Но я знал точно, что это было сделано исключительно для виду. Перспектива усилить единственного из знакомых старейшин и повысить его статус и благосостояние стоили несравнимо дороже трёх пропусков или «блатных» номеров из моего времени.

Когда дорога вышла из леса и потянулась берегом, на ровном, вроде бы, месте как морок появились Немой с Варом, а следом за ним и ещё четвёрка наших. Мужики перезнакомились неторопливо, с чувством собственного достоинства, и выстроились в походный ордер, продолжая путь одним отрядом. Вот тут-то нас с Всеславом и накрыло.

Было похоже на резкий скачок артериального давления и острый приступ тахикардии: зашумело в ушах, стало жарко лицу, но заледенели руки-ноги. Сердце молотило пулемётом с бесконечной лентой. И эти картины перед глазами, слишком расплывчатые, чтобы быть явью, но чересчур подробные, чтобы оказаться мороком…

— Слав, что⁈ Чем помочь⁈ — как Гнат почуял беду, я не понял. Но он разом осадил своего коня и перехватил поводья занервничавшего было моего, едва не наехав на Гарасима.

— Он припадочный, что ли? — хмуро и очень настороженно прогудел великан.

— Сам ты припадочный! — глухо прорычал Рысь, удерживая князя за плечи. Глядя в глаза другу, что не мигая смотрели на серое осеннее небо. Которое в них не отражалось.

— А чего вцепился так в него? — почувствовав, что дело серьёзное, гигант положил руку, толщиной с бревно, на круп Бурана, отчего тот враз замер, перестав перебирать ногами.

— Бывало уж такое. Замрёт, точно и впрямь того и гляди биться станет да пеной исходить. Потом проморгается — и приказы отдавать начинает. Будто грядущее видал. Или с Богами разговаривал. Тогда, у Буга, так же было. Кабы не приказы его тогдашние — вся бы дружина до единого там полегла,— говорил Рысь, не отрываясь смотря в лицо князя. Которое застыло, будто было вырублено из дубового бревна.

— Если бы он тогда Яновых стрелков Ждановыми копейщиками не разбавил — всех бы торки смели, вмиг. И Алесевых успел на три крыла распределить незнамо как, иначе бы и конников нам всех выбили степняки. Мои десятки выставил так, как нипочём в бою не сделал бы, но вышло, что в самые важные места попал, будто с облаков смотрел на то поле, которого в жизни не видал. Тихо, приходит, вроде! — резко оборвал собственное откровение он.

— Гнат, когда мои пристанут? — голос Всеслава на человеческий не походил вовсе. Гарасим вздрогнул и отдёрнул руку от коня, который и сам стоял, как каменный.

— Сейчас уж, или вот-вот, — ответил друг, мельком глянув на затянутое облаками далёкое Солнце.

— Твоих с ними сколько?

— Моих пятеро на насаде, да княгинины охранники, с десяток, да браты её, — Гнат отвечал быстро.

— Слушай меня, Рысь, — без необходимости велел Всеслав. Тут и так все слушали только его, и очень внимательно, как никого и никогда, пожалуй. — Самых скорых — в город. Собрать твоих и Яновых. Занять все крыши и высокие места. Окружить причалы. Любого, кто не наш и с луком — убивать сразу, не давая натянуть тетивы. Ждановых к сходням, пусть стеной стоят. Если успеют. Двоих мразей живыми возьми мне!

Глаза князя скользили по срезу берега, уходившего высоким обрывом вниз. Там, под ним, неспешно нёс свои воды Днепр. Казалось, радужка поменяла цвет с привычного серо-зелёного, став отливать жёлтым огнём возле зрачка. Или это выглянувшее Солнце так блеснуло-отразилось?

— Да что за беда-то? — выдохнул Гнат, уже вскинув руку и отдавая кистью и пальцами неслышные приказы, удивляя онемевшего Гарасима. Трое коней сорвались с места, только грязь из-под копыт взметнулась. Ещё пятёрка вылетела из перелеска в паре дюжин саженей впереди, так же улетая к городу.

— Моих на насаде либо на подходе, либо у сходней, расстреляют. Чтобы весь Киев знал да видел, на то расчёт. И в городе стрелки, и на воде, и на причалах, — голос будто садился, становясь глуше, но как-то ощутимо опаснее. Будто Всеслав и вправду собирался вот-вот перекинуться в волка. — Сколь отсюда до пристаней?

— От Аскольдовой могилы версты три с гаком будет, — прогудел неожиданно здоровяк, сообразивший, как положено местному, быстрее, — да до неё с полверсты ещё.

— Не успеем, — лицо князя исказилось так, что Гарасим отступил ещё на пару шагов, и даже Рысь отпрянул. — Все не успеем. Гнатка, я сам! Если что — сынов не оставь! Меч!

В требовательно вытянутую левую ладонь рукоять Рысьиного клинка впрыгнула сама собой, ещё до того, как затих звук княжьего рыка. На людскую речь не похожего никак.

— Ух!!!

Всеслав крикнул филином, страшно, гулко, и учёный Буран рванул так, что расстояние между ним и ускакавшими раньше должно было сократиться в ближайшие секунды. Только вот ратники умчались по дороге, которая забирала влево, а князь направлял своего сивого, что скалился как настоящий серый волк, прямо вдоль обрывистого берега. Следом летели, заметно отставая, Вар с Немым. Рысь, в голос ругаясь последними словами, пустил своего Булата в намёт следом за первой ускакавшей группой. Гарасим припустил вслед за ним бегом, топая и разбрызгивая грязь, бубня под нос горестно и зло:

— Ах ты паскудство-то какое, жёнку с дитём — стрелами, да на глазах у него! Кто ж только сподобился на такое⁉ Успеть бы, только бы успеть!..

Глава 15

Сокол и волк

Насад княгини Полоцкой обошёл мыс, спускаясь по течению Днепра, и стал неспешно разворачиваться, подгребая к берегу, чтобы пристать в гавани — широком и спокойном устье Почайны-реки, у главных, ближайших к городу причалов. Переход выдался спокойным, даже волок с Двины на Днепр под родным княгининым Витбеском прошел как по маслу, удивляя лодейщиков. Они шептались, опасливо озираясь на хмурых или невозмутимых дружинных, что не иначе, как сам Чародей-князь жене с сыном добрую дорогу ворожил. Пара из местных вторили, что княгиня Дарёна, во крещении святом Анастасия, и сама не лыком шита, приди нужда — так колданёт, что реки вспять бы не повернули. Они стоили друг друга, муж и жена, князь и княгиня. И очень подходили друг другу. Пожалуй, это был один из тех браков, что и вправду заключаются на небесах. В свежую майскую ночь, когда Перун в очередной раз побеждает Змея, а земля дрожит от грохота, жмурит в ужасе глаза от нестерпимо ярких молний. И славит светлую небесную силу, восторгаясь и торжествуя.

Мать Романа и Глеба не пережила родов младшего. Дюжину зим горевал Всеслав. Монахом не был, но хозяйку на двор вести не хотел и на все исподволь тянувшиеся уговоры родни, деда Юрия и ближников только скалился и рычал. А потом, жарким летним днём, на том самом во́локе под Витбеском, когда вереница из семи лодий шаркала сырыми сытыми брюхами по брёвнам, таща добычу из вольной Степи в вольный Полоцк, увидел её.

Он был один из сотен, в почти таких же подвёрнутых портах и мокрой по подолу рубахе. Точно также перешучивался-перелаивался с дружинными, что тянули лямки и качали шесты, помогая лодьям катиться посуху. Слипшиеся от пота волосы, белозубая улыбка в бороде. Как она выбрала именно его? Не иначе, Боги так управили. Табунок баб, девиц и вовсе уж девчонок с берестяными и глиняными туесами подбежал-окружил уставших переходников. Частенько так бывало, за улыбки и добрые слова девок одаривали безделушками или мелкой монетой. Иногда и хорошее случалось по судьбе, пусть и реже, чем хотелось бы.

— Испей водицы, вой добрый! Совсем загнал себя, — зеленоглазая, со светлыми русыми волосами, босоногая, подошла она и протянула ковш. — Вовсе не щадит вас Чародей, вон как жилы рвёте.

— Благодарствую, красавица, — с улыбкой чуть кивнул Всеслав, а кистью, еле заметно, остановил Гната, что сунулся было перехватить ковшик. Не след князю из чужих-незнакомых рук в походе угощаться — мало ли? Но почему-то была вера в то, что эта не отравит. И не предаст.

— Это откуда ж у тебя водица такая сладкая? Да травками душиста, как не с родника, а с ведьмина котла черпала, — не переставая улыбаться, удивляя и дружину, и себя самого, спросил он.