🕮 Читать книгу «Воин-Врач» онлайн

С некоторым даже недоверием спрашивал князь, что за детскую игру со словами да вопросами я затеял перед рассказом Домны. И очень удивился моим простым объяснениям.

Альтернативные ответы, возможность выбрать одно из предложенных понятий в сжатый промежуток времени — один из стародавних приёмов, какими пользовались сперва те самые жрецы, потом священники, а потом и всякие психологи-душезнаи, так безмерно расплодившиеся в моём времени. Не игнорировали этот способ и особисты, безопасники-чекисты и милиционеры из лучших. Мозг, которому поставлено задание найти первую ассоциацию и не отведено на это много времени, не успевает найти лучших, по его мнению, ответов, оправданий или маскирующих вариантов. И поэтому выдаёт правду. Так давно и прочно позабытую в моём времени, когда на любой вопрос считалось допустимым и даже достойным отвечать туманно или путанно, после долгого многозначительного раздумья.

Судя по болезненно-откровенному рассказу-исповеди Домны, сработал приём и сейчас. И выводы мои Всеслава удивили не меньше, чем меня его страшные старые сказки.

Вождь здешних староверов явно отличался сильной, несгибаемой волей. Без неё до таких лет, когда правнучек замуж выдают, просто не дожить. Сведущ был в медицине, ну уж в травах-то точно. Та самая воля и уверенность давали возможность если не полноценно гипнотизировать собеседника, то уж по меньшей мере быстро и решительно убеждать его в своей правоте. Тут с княжьими выводами расхождений не было. Как не было и мистики в моих рассуждениях старого хирурга, реалиста и циника.

Выбор, сделанный между рыбалкой и охотой, говорил о возможной склонности к более долгому планированию, к размышлениям. И о том, что волхв скорее всего может похвастаться завидным терпением, в его возрасте, впрочем, свойственным многим. Тут к месту, кажется, пришёлся анекдот про двух быков, старого и молодого, и про то, что ни в коем случае не следовало спешить, спускаясь с горы. Всеслав хохотал до слёз, а потом вспомнил случай, когда почти дословно те же самые слова звучали в одной из латских деревушек, взятых дружиной на меч. Там горячего после боя Алеся совершенно так же увещевал вечно невозмутимый здоровяк Ждан.

Мёд, особенно сотовый, выдавал, пожалуй, предсказуемую близость к природе, к истокам, и характерное для стариков предвзятое отношение ко всему новому. Тоже без сюрпризов. Та пауза, что возникла при выборе между обычным и волчьим Солнышком, могла свидетельствовать о том, что к деду относились как к непостижимой тайне, опасной загадке и могучей тёмной силе. А выбор между водой и пламенем говорил о том, что силы той много, и проверять её лучше не стоило. Потому что, выбирая между смертью и позором, Буривой, как, пожалуй, и большинство его неведомых пока соратников, без сомнений отметали позор.

Помнится, в далёком послевоенном детстве, в дальнем гарнизоне на берегу озера с забавным названием «Ханка», старый особист рассказывал нам, детям, о культуре и истории вероятного противника, японцев. Много было, по его мнению, глупого и забавного у них, узкоглазых коротышек. Но об их презрении к смерти и том, что честь они ставили превыше всего, седой майор говорил вполне уважительно. Довелось встречаться с теми, кто шёл на смерть за дело жизни и чести. Как Всеславова дружина тогда, перед Южным Бугом. Такие люди способны на несопоставимо бо́льшее. То, что между луком и мечом, а вернее прадедовской секирой, боевым топором, Домна выбрала меч, лишь подтверждало эти мои выкладки.

Прямой, могучий, опытный старик, терпеливый хищник, не боявшийся смерти в силу убеждений и просто по возрасту, да к тому же, вероятно, способный к гипнозу. Сильный и опасный противник. Или завидный соратник. И только от нашего разговора зависело то, кого мы встретим в той корчме, неподалёку от древней Аскольдовой могилы, по дороге к Печорской обители.

Всеслав слушал внимательно, иногда просил что-то пояснить. Про гипноз, например. Само определение — сон — он понимал, владея греческим. То, что бывают люди, способные навязывать свою волю, погружая собеседника в странную полудрёму, тоже открытием для него не стало. Зато стало для меня, потому что этим искусством князь и сам владел, и был, по словам деда Яра, не последним из учеников. Для него это было просто одним из навыков, как стрельба из лука с лошади или смертельная пляска с двумя мечами — не самый распространённый, но вполне обычный, привычный. Воспитание и обучение княжичей непременно включало в себя и навыки общения с толпами, и умения при личной беседе с глазу на глаз быть более убедительным, чем собеседник. Многое в этом древнем прошлом удивляло меня, скептика и материалиста, надо признать. Хоть и было вполне объяснимым.

К утру мы сошлись на том, как именно поедем, и как будем строить беседу с древним волхвом. И именно сошлись, без споров и дискуссий. Будто и вправду были одним и тем же человеком, который столкнулся с новой задачей, обдумал и решил её. Привычно взяв на себя ответственность за принятое решение.

Поутру за столом встретились тем же составом: князь с сыновьями, сотники и дедко Яр по лавкам, да уже привычная, как лучина, лавка или притолока, Домна рядом. Она жестами и мимикой умудрялась управлять девками и парнями, что подносили кушанья, да так ловко — ну чисто сотник в бою. Гнат доложил утром, что зав.столовой снова бегала ночью в тот проулок, только на этот раз оттуда вылетел нетопырь, а не пустельга. Говорил он об этом вроде бы спокойно, но смотрел на фигуристую красавицу сегодня по-другому. Как на ядовитую змею. «Может, и красивая, но одно лишнее движение — и голову долой» — говорили его глаза. Домна делала вид, что не замечала.

— Что Буривой говорит? — спросил Всеслав у ней, когда закончили есть, а после и отчитываться все заседатели. И отметил, что баба вздрогнула.

— Никак и взаправду чародей ты, княже? — медленно спросила она в ответ. Женщины часто так делают — на один простой вопрос отвечают несколькими, да как бы не посложнее. То ли время выгадывают, то ли проверяют вопрошающего как-то и зачем-то. Я за свою долгую жизнь отчаялся понять их логику.

— Мы в угадайку потом поиграем, — произнёс князь. Вроде бы совершенно спокойно, но вздрогнула в этот раз не только тайная зав.столовой. Я и сам в своё время так делал: лицо спокойное, доброе даже, если не уставшее, голос ровный. Только сильнее обычного ровный, и глаза при этом такие цепкие да зябкие, будто от другого лица приделанные. Очень хорошо работало. В случае с князем же получилось ещё лучше. Опыт и навыки у него очень удачно дополняли мои, потому и эффекта было больше.

— Прости, батюшка-князь,— Домна склонилась до пола, а распрямившись говорила почти так же, как сотники до неё: чётко и по делу.

— Прадед порадовался, что не стал ты со встречей да разговором тянуть. К обеду будет ждать тебя в корчме. Игра твоя в два вопроса позабавила его, смеялся от души.

— Ладно. Гнат, вели коней седлать. Трёх хороших. Третьего подарками навьючь: оружия доброго, броней на пяток человек, таких, чтоб подогнать по телу легко было. Домна, что лучше — еда или серебро? — снова повернулся к ней Всеслав.

— Серебро на еду сменять проще, чем наоборот, приди нужда, — не поднимая глаз отозвалась та.

— Глебка, пуд серебра найдём ли? — младший вскинулся, услышав своё имя.

— Найдём, княже. Может, лучше золотом? Места меньше займёт, — предложил он.

— Ну, нам не запазухой тащить, конь дотянет. Давай-ка пополам: на полпуда серебра злата найди. Да приметного ничего не клади, мало ли, сколько глаз вещицы те видело, пока они в Изяславовых сундуках не застряли. Придёт человек к меняле, а тот стражу крикнет, суета поднимется ненужная, — добавил князь, согласившись с сыном.

— Четыре коня тогда, княже? — уточнил Рысь. — Волхв же троих в гости звал?

— Три коня, Гнат. Одного подарим вместе с тем, что нагрузим. А Буривой просил не более двух душ с собой брать. Так и будет, — ответил Всеслав.

Народ на улицах, даже на дальней окраине, ломал шапки один вперёд другого. Босяки-мальчишки разносили вести о приближении самого́ Чародея-князя с воеводой, люди выскакивали из ворот, махали с высоких крылец, кричали здравицы. До отворотки с дороги по высокому Днепровскому берегу к Аскольдовой могиле нас провожали ребята Рыси. Сколько их было, наверное, он один и знал. На виду ехало шестеро, и двое из них — Немой с Варом. Судя по их глазам, бывшие абсолютно не в восторге от того, что придётся оставить нас с тяжело гружёным разным добром дорогим конём шагать дальше через рощу на берегу одних.

— Что расскажешь, друже? — обратился князь к хмурому Гнату, что не сводил глаз с придорожных кустов, хотя видел и слышал, казалось, вообще всё вокруг.

— Что лучше было бы нам сюда с парой дюжин моих поехать, а то и с полусотней, — без охоты отозвался он. Продолжая сканировать лесополосу. И добавил:

— От самого города ведут, красиво, умело, с пониманием. Я бы в этом перелесочке сотни три притаил бы влёгкую. Так что если дерево падать начнёт или я махну-свистну — сразу падай, — напомнил он инструктаж перед поездкой. Конь его шагал на полкорпуса перед моим с левой стороны. Поводья нашего «грузового такси», красавца-каурого, навьюченного, как верблюд, были накинуты на луке княжьего седла. Образ верблюда Всеслав, помолчав, прокомментировал так: «Бедная кобыла. За что с ней так?».

— Чьи ведут? — настороженность Рыси передавалась и нам.

— Поди знай, Слав. Троих византийских ещё в городе попросили задержаться. Двоих развернули уже на берегу. А сколько у них тут вдоль Днепра кукушек по деревьям рассажено — одним Богам известно. Те, кто издали глядел, неприметно, вернее всего Буривоевы. Как и те, кто сейчас на нас смотрит.

С одной стороны поступок был довольно опрометчивым. С богатой поклажей, вдвоём, через лес, к неизвестному волхву. Да, кроме того, расшевелив перед этим болото, в котором привычно жили и кормились киевские элиты, что от бизнеса, что от власти, что от религии. Но Всеслав будто нутром чуял, что встреча эта нужна и важна, и пользы от неё будет значительно больше, чем от болтовни Георгия или даже работы Антония. И его чутью я верил полностью, как своему. Хотя — почему «как»?