Ставлю лейку рядом с ведром, вернувшись к Эноку. Мальчик уже давно успокоился. У его ног покоится фонарь, освещающий пятачок, на котором он стоит, желтым светом.
— Лиссандра.
— Да?
— Все же будет хорошо?
Вопрос ребенка, звучащий с нескрываемым беспокойством и даже страхом, будь он хоть сто раз богом, не может не возложить на мои плечи груз из ответственности и чужих ожиданий. А учитывая то, что на кону судьба мира и местного человечества…
— Конечно, — отвечаю я, тихонько переведя дух.
Внутри меня все еще бушуют сомнения, но я не могу позволить себе этого показать.
Лицо Энока озаряется надеждой.
Возвращаюсь обратно в хижину украдкой, словно вор в ночи, стараясь не разбудить спящего на диване Кайдена. Половицы скрипят под каждым шагом, но, когда глаза привыкают к темноте, замечаю, что диван, на котором принц провел столько ночей, что он по праву мог считаться его законной собственностью, оказался пуст.
Где он?
Выпрямляю спину и оглядываюсь. Никого. Закрадывается нехорошее чувство. Но скоро я снова выдыхаю. Его высочество дремлет в спальне на кровати. Принц не стал переодеваться, лишь скинул обувь, лег поверх покрывала и явно не планировал оставаться здесь на всю ночь.
Пробивающийся сквозь не зашторенное окно лунный свет освещал четкие черты профиля Кайдена, его прямой нос и красивую форму губ, волевой подбородок, линию челюсти.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я снова пришла в себя, прекратив бесцельное созерцание.
Всего лишь три с лишним часа назад я целовала эти губы. Страстно, отчаянно, с мольбой.
Мальчик-бог поведал мне обо всем. В этом и была его первопричина появиться и раскрыть свою личность.
С его помощью я смогла прочесть дневник и узнать то, что осталось на обочине первоначального сюжета. Три печальных для мира концовки, свидетельствующие о некомпетентности его создателя, не остались без внимания. Теперь мне известно все.
Кайден действительно не сын короля с королевой. Я была права, но это не приносит мне никакого удовлетворения. Потому что истина — это не просто слова на бумаге, а последствия гораздо страшнее.
Когда, взяв себя в руки, я отстранилась, разорвав поцелуй и заглянув в подернутые страстью и неприкрытой ничем любовью глаза, попросив об одолжении, принц не сомневался и секунды.
— Можешь пообещать мне кое-что?
— Что?
— Пообещай, что сделаешь кое-что, когда я попрошу.
— Сделать что?
— Просто пообещай.
Кайден улыбнулся, вероятно, вообразив себе что-то не то, возможно даже, какую-то пошлость.
— Хорошо. Обещаю.
Вынужденная улыбка быстро сползла с моего лица, стоило только отвернуться и выйти за порог хижины.
Вырвавшись из оцепенения, снова гляжу на мирное спящее лицо мужчины, и осторожно подойдя ближе к ложу, опускаюсь на постель рядом.
Накопившаяся за последние сутки усталость берет свое. Глаза слипаются, но я старательно борюсь со сном, стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку лица безмятежного принца.
Согласно Эноку, в последний раз, когда к началу избитого сюжета меня в этом мире уже не было, Кайден, обреченный нести участь злодея, ускорил наступление конца света по меньшей мере в десять раз.
Эльвина должна вернуться на север к своим обязанностям святой. Другого способа нет.