С тех пор как полгода назад я открыла глаза в теле Лиссандры, злодейки прочитанного мной не до конца романа, отношение приближенных и слуг герцогини ко мне претерпело перемены.
Тогда капитан Грилиш был самым подозрительным из обитателей особняка.
Кажется, он и сейчас не особо верит в то, что его госпожа изменилась. В отличие от горничной Милли, которая больше всех настрадалась от жестокого нрава предыдущей хозяйки тела. Возможно, нынешняя ее верность и безмерная забота — этакое проявление стокгольмского синдрома?
Раз за разом на деле, а не только на словах, мне приходилось доказывать, что я не та Лиссандра, которую они знают и боятся.
Но если подчиненные и прислуга прислушались и поверили, то о посторонних — тех, кто привык глумиться над ведьмой-герцогиней, подобного не скажешь.
Примирение с Эльвиной — трюк. Публичные извинения перед всеми, кого ранее оскорбила или обидела Лиссандра — сплошной фарс. Вот во что они верили.
Им не нужна была моя искренность. Они продолжали ждать зрелищ тогда, когда я отчаянно боролась за право на мирное существование.
И я…сдалась.
Чем дальше делать из себя посмешище и рисковать, что очередное событие сюжета может стать для такого козла отпущения, как я, последним, лучше тихо удалиться со сцены чужого спектакля.
— Вы уверены, леди?
Абсолютно.
Карета слишком медленно едет. Я же хочу оказаться как можно быстрее подальше от столицы. Сидение в экипаже без дела угнетает.
Я решилась на то, о чем долго думала и никак не осмеливалась прежде претворить в жизнь. Я сбежала.
Пожалею ли я о своем решении позже?
Беспокойные мысли и болезненное сердце не дают покоя.
Действительно ли я оставила всякую надежду, или это очередной самообман?
3
— Нет, вы что, серьезно?!
— У вас должно быть разрешение на ввоз. Без него, провозить незарегистрированные в реестре товары запрещено.
— Это возмутительно!
Обращаю внимание на купца восточного происхождения, ругающегося с офицером королевской таможенной службы. Люди королевства Азарин светлокожие, этот же человек низкого роста, смуглый, с темными глазами и волосами, явно родом оттуда, где жарко и много солнца. А еще его выдает акцент.
Купец пинает один из десятка набитых до отвала мешков.
Щурюсь: что же там такого интересного внутри? Контрабанда? Но чего именно?
— И что мне делать с этим добром? Знаете, сколько я потратил, чтобы переправить эти мешки через девять врат прямиком с соседнего континента?!
Увы, ни ругательства, ни мольбы не разжалобят привычного к таким ситуациям таможенника.
— Экое дело, ваш реестр!
Купец, будучи представителем народа с горячей кровью, предается эмоциональности.
Миры разные, но люди везде одинаковые. Королевство ли с монархией, или демократическая республика со своими свободами и правами, а система не жалеет никого. Формальности должно соблюдать каждому.
Продолжаю с растущим интересом наблюдать за разворачивающейся сценой, параллельно поглаживая по морде подведенного ко мне капитаном коня и медленно продвигаясь в очереди к вратам отправления. Пока не отправим багаж вперед, не сможем продолжить путь дальше налегке.
Восточный мужчина сплевывает под ноги офицеру таможни, бросив несколько фраз на своем родном языке. Полагаю, что ругательства.