Она некоторое время помолчала, а потом спросила.
— Просите, Андрей Ярославович, скажите, а Цесаревна правда с Вами на крышу дома убежала? Это же не фейк?
— Правда. А что такого? На мой взгляд, это нормально.
— Нормально? Цесаревне Империи нормально сбегать с приёма в её честь, на крышу дома?
— Конечно, Натали. Ведь это был её День Рождения. А в этот день именинник, в данном случае именинница, может всё и даже пить шампанское на крыше, танцевать и петь весёлые песни под гитару!
— Правда?
— Истинная. — Я даже перекрестился. — Всё так и было. Но, всё было прилично. Я просто играл на гитаре, пел песни, и мы с ней танцевали. Смотрели на салют в её честь. И всё. Потом спустились вниз. Там уже был целый придворный кагал. Её забрали и увезли. Вот и всё, Наташа.
— Но перед этим она Вас поцеловала.
— Не поцеловала. Чего не было, того не было. Ольга Николаевна меня просто обняла. Не больше.
— Но Вы ей спели песню.
— Спел.
— А какую?
— Букет. Я буду долго гнать велосипед. В глухих лугах его остановлю, нарву цветов и подарю букет, той девушке, которую люблю.
— Я знаю. Смотрела по ленте. Очень красивая песня. Пронзительная.
— Тебе понравилось?
— Да, очень. Она стала уже хитом. Её уже транслируют.
— Серьёзно?
— Да, Андрей Ярославович. Вы стали звездой.
Наташа мне показала видео на мобильном телефоне, где я исполнял песню Барыкина, букет.
— Наташ, а хочешь я тебе спою эту песню?
— Правда, Андрей Ярославович?
— Правда, Наташа. Гитару только надо.
— Какую?
— Семиструнную. И всё.
— А если я принесу её. Вы споёте?
— Нат, без проблем.
— Хорошо. Но сейчас Вас ждут на завтрак.
— Ладно. Раз ждут, значит нужно идти.
Спустился в столовую. Там сидел весь клан Самариных, которые в настоящий момент присутствовали в Москве.
— Всем доброго утра и приятного аппетита. Прошу прощения за опоздание. — Сел на свободное место. Рядом со мной сидела Зоя. Чуть дальше — Настя. С другой стороны, сидел Павел. Ну и, конечно, во главе стола восседал сам патриарх семейства — Фрол Никодимыч. Если большинство представителей клана смотрели на меня заинтересованно, а женская половина даже благосклонно, то дед смотрел на меня недовольно из-под своих кустистых бровей. Он пил кофе. Перед ним на столе лежали свернутые газеты.