— Прямо всю нашу шестёрку? Не хотелось бы стеснять хозяев, поверьте.
— Прошу прощения, господин Самарин. — Вступил в разговор ещё один из казацкой старшины, который при знакомстве представился Кошевым, Иваном Петровичем. — Кого-то возьмёт к себе атаман, кого-то могу взять к себе я. Вот Трофим Степанович Яровой может взять на постой.
— Прошу прощения, атаман. Можно у меня остановится. У меня большой дом. — Тут же вклинился в разговор хозяин корчмы. Я взглянул на него. Увидел, как за его спиной стояла дочка, что брала у нас заказ и подавала блюда. Она улыбалась глядя на меня и кивала. Блин, вот засада-то. Перевёл взгляд на Ольгу. Цесаревна просекла сразу это безобразие, поджала свои губки и её глаза потемнели. Этого мне ещё не хватало!
— Так, Оля, успокойся.
— Я спокойна, Андрей.
В корчме наступила тишина. Казаки молча смотрели то на меня, то на Ольгу. Зоя, Настя, Пашка и Фридрих тоже молчали. При этом Зоя и Настя с Пашкой усмехнулись. Посмотрел на атамана.
— Давайте так. Девушек Вы, господин атаман, поселите у себя. А мы с парнями, поселимся у кого другого, но по соседству.
Ольга недовольно нахмурила бровки. Хотела что-то возразить, как я её опередил.
— Оля, давай чуть позже, переговорим на эту тему.
— Хорошо.
В итоге, Ольга, Настя и Зоя расположились у атамана. Я, Фридрих и Павел у Ярового. Его дом стоял по соседству с домом атамана. Перед тем как заселится, взял Цесаревну под локоток и отвёл в сторонку. Ольга недовольно сопела.
— Итак, душа моя. Давай всё же придерживаться приличий.
— Андрей, скажи, после этой ночи, ты…
— Я уже понял, о чём ты хочешь сказать. Я тебя не разлюбил. Я не стараюсь от тебя отделаться, получив то, что хотел. Ты это хотела спросить?
— Я…
— Оля. Всё же, если мы с тобой начнём спать чуть ли не на глазах у всех, это перебор. Ты это понимаешь? — Она молчала, опустив голову. — Оль, это в гостинице мы могли себе позволить, и то, все кому надо догадались. Но сейчас стоит сделать паузу. Тем более, мы с тобой договорились, что как минимум два дня, у нас в плане постельной любви ничего не будет. Мы же договорились?
Она кивнула. Глаза стали влажными. Не хватало мне, чтобы она ещё расплакалась. Что-то её колбасит совсем.
— Оль, посмотри мне в глаза? — Она подняла голову и посмотрела. — У меня такое ощущение, что ты готова на всё наплевать и ни на что не обращать внимания, кинуться в омут любовной страсти?
Она отвернулась. Некоторое время молчала. Потом посмотрела на меня.
— Да. Я готова на всё наплевать. Мне всё равно, что обо мне будут говорить. Я очень сильно тебя люблю. Хочу видеть тебя каждую минуту, каждое мгновение. Чувствовать тепло твоих рук. Чувствовать жар твоего тела. Хочу любить тебя. Хочу, чтобы ты любил меня.
— Я тебя и так люблю. Поверь. И я никуда от тебя не денусь. Но пока мы с тобой не венчаны, как супруги, всё же, Оль, давай придерживаться хоть немного приличия. В конце концов, мы сможем уединяться, ну, например, в лесу. Или в поле, в высокой траве. Это я так, импровизирую. То есть там, где народ за нами наблюдать в сто тысяч пар глаз не будет.
— Обещаешь?
— Что именно?
— Что мы будем с тобой уединяться?
— Обещаю.
— Хорошо. Пусть хоть так, чем вообще никак.
— А ты обещай мне, что будешь вести себя хорошо⁈
— Обещаю.
— Не ревновать, не устраивать нервы, скандалы и разборки, если какая-либо девица будет строить мне глазки?
Ольга посопела, но кивнула.