После душа созвонились с остальными. Встретились в кафе. Позавтракали. Ольга была весела. Смеялась над шутками. Она словно светилась вся. Фридрих с Павлом посмотрели на меня вопросительно. Я пожал плечами. Зоя с Настей усмехнулись. Перед тем как уезжать, зашёл в номер к Берестину.
— Алексей Николаевич, мы уезжаем. Здесь сами разбирайтесь. Всё, что от нас нужно было, мы сделали.
— Езжайте. От курса не отклоняйтесь.
— Конечно.
— Андрей… Скажи, только честно… У тебя с Ольгой что-то было? — Он смотрел пристально мне в глаза.
— Честно? Было. Сегодня ночью. Она сама так захотела. Извините, Алексей Николаевич, но я не смог её удержать. Так что в этом плане, я облажался перед её родителями. Но хочу сказать, господин полковник, Цесаревне очень понравилось. Она выглядит очень счастливой…
— Твою мать, Самарин!
— А что Самарин? Оля совершеннолетняя, взрослая девушка…
— Уже нет.
— Не понял?
— Если верить тебе, Андрей, она уже не девушка.
— Ну хорошо. Ольга взрослая молодая женщина. И отвечает за свои действия. Я не перекладываю вину на неё. Да, я виноват. Не смог устоять. Но и отказываться от неё я не собираюсь. Что за ерунда какая-то? Мы живём в 21 веке. И покрывшиеся мхом законы, которые писались для цесаревен в тысяча семьсот или восемьсот лохматом году своё отжили…
— Лейтенант, помолчи, твою бога душу! — Полковник встал с кресла, походил по номеру. Потом посмотрел на меня. — Ты же ведь не отступишься, да, Андрей?
— Нет. Если только она сама меня не пошлёт лесом, пни окучивать.
Полковник продолжал на меня смотреть. Наверное, минуту мы молчали. Может меньше. Потом он переспросил:
— Значит, если она тебя не пошлёт?
— Да. Что Вы так на меня смотрите, Ваше высокопревосходительство? Понимаю. Она меня может послать подальше, если ОКЖ меня скомпрометирует в её глазах. Я прав?
— Возможно. Езжай, лейтенант. Я подумаю, что с тобой делать.
Я молча вышел. Зашёл в номер к деду.
— Добрый день, дедушка. Вижу, ты уже собрался?
— Добрый, Андрей. Да, собрался. Через пятнадцать минут машина придёт. Мне здесь делать больше нечего. А ты, тоже уезжаешь?
— Уезжаем. Богучар хороший городок, но увы, повеселились, пора и честь знать. Дед, хочу тебе сказать, тем более Отдельный Корпус Жандармов, в лице полковника Берестина, уже в курсе. Так вот, сегодня ночью мы с Ольгой стали близки. По возвращению в Москву, я хочу просить у монаршей семьи руки Цесаревны.
Дед усмехнулся. Глядя на меня, покачал головой. Потом похлопал меня по плечу.
— М-да, наш пострел везде поспел! Широко шагаешь. Андрюша. Смотри, как бы штаны не порвать.
— Я постараюсь. Хотя не исключаю, что меня могут скомпрометировать в её глазах.
— Тогда будь осторожен. Постарайся не подставляться. Это уже не шутки. И ещё, мой мальчик, знай, семья тебя всегда поддержит. И не только семья.
— Понял. Спасибо, деда. — Мы обнялись с ним.
Банда меня уже ждала на улице, оседлав байки. Ольга сидела на моём, держала в руках мой шлем. Её шлем был на ней. Улыбнулся, взял шлем, оглянулся на окна. Увидел смотрящего из окна номера Берестина. Кивнул ему и поцеловал Ольгу. После чего, надел шлем и устроился за рулём. Байк рыкнул мощным двигателем и мы сорвались с места.
Ближе к обеду пересекли границу области Войска Донского. Ехали часа два ещё. Вокруг была красота и благодать. Поля, луга, холмы, рощи, перелески. Небольшие речки, несущие свои воды в Дон. Кое-где на лугах уже косили траву. Где вручную, а где косилками. В одном месте свернули. Здесь пробегала небольшая речушка, берега которой заросли ивой, ольхой, орешником. Нашли пятачок. Когда подъезжали, заметил примерно в километре от нас какое-то селение.
— Боже, я вспотела и хочу купаться! Такая жарища стоит! — Воскликнула Ольга и подбежав к берегу, стала раздеваться. Остальные тоже. Купальники были уже на девушках.