Он издевался над ней, называя низшим смертным существом, но в то же время
пытался сжечь себя заживо, чтобы сохранить ей жизнь - а ведь в тот момент она всё ещё была смертной.
В тот последний день, когда они были вместе, он вёл себя как тиран, высмеивая её, однако несколькими часами ранее он занимался с ней любовью так, словно боготворил.
Когда он сказал, что они не равны, это необязательно означало, будто он считал её глупой или бесполезной. "Провела Дораду? Я горжусь тобой, Лизавета", сказал он.
Опять-таки, в то время она была смертной...
Временами Элли снились крошечные фрагменты его воспоминаний, и она видела их последнюю ночь с его точки зрения. А иногда она ощущала что-то вроде сильной связи с ним.
Но его мысли и эмоции всегда были настолько лихорадочными, что разобраться в них такому новичку как Элли были не под силу.
Одно она знала наверняка: ей до боли недоставало его.
- Это для вампирши! - донеслось снизу.
Элли подскочила. От Лотэра? От кого же ещё?
Не помня себя, она переместилась к толпе на первый этаж, толкаясь локтями, чтобы оказаться в центре.
По-другому с валькириями было нельзя.
Лотэр вновь её хочет? Он пытается вытащить её прямо сейчас?
- Дайте её мне!
Наконец, привычно зашипев, одна из молоденьких валькирий вернула посылку.
Упаковка элегантного свёртка была скреплена печатью, похожей на королевскую, и адресована ей от Лотэра Константина Дакиано, Правителя Дакии, Страны Крови и Тумана.
.
Элли разорвала упаковку, в предвкушении улыбнувшись всем. Откинула крышку...
Её пальцы ослабли. Коробка упала на пол, и из неё вывалилось окровавленное черное сердце.
Элли зажала рукой рот, пытаясь сдержать рвоту.
Почему он это сделал? Как...?
Толпа расступилась, пропуская суровую Кару, за которой следом шла Никс.
- Прочти записку, вампир, - приказала Кара.
Дрожащей рукой Элли подняла клочок пергамента.
Элизабет,
с моими наилучшими пожеланиями.
В моё новое сердце ты никогда не запустишь когти.
Гори в аду,
Л.
Прижав руки к груди, Никс вздохнула: