🕮 Читать книгу «Изъ Москвы с любовью. Том 1» онлайн

— Рада познакомиться. — Сестрёнка лишь бегло кивнула в ответ — царское достоинство. — Евгения, но сегодня можешь называть меня Женей. — Дикий взгляд ей за спину — на нас. — Смотрю, у вас тут тёплая атмосфера — чего её нарушать? — А это взгляд ещё дальше и ниже — на наш общий стол. — И это… В общем, не пойми неправильно, близнецы у нас товарищи те, мы их любим, но они… Мелкие они, в общем, и несколько себе на уме. Для младших это нормально. Что там они устроили — на их совести, а это от нас, в смысле от семьи. — Протянула заготовленную шкатулку, которую держала в руке. Деревянную, резную, скорее всего с какой-то ювелиркой, причём наверняка не простой. Ибо в отличие от Мстиславских и прочих дарителей, царская семья не может подарить ширпотреб, пусть даже он соответствует статусу принимающего. К тем, у кого низкий статус, члены царской семьи просто не ходят на дни рождения.

— Благодарю, ваше высочество, — снова присела в реверансе Суслова.

— Ксюш, что надо сказать? — выдвинула Женька вперёд младшую сестрёнку.

— Поздлавляем! Зелаем стястья и здоловья! — Теперь присела мелкая. И, несмотря на возраст, сделала это так естественно, что смешно от этого не было.

— Спасибо, ваше высочество, — склонила голову Аня.

— А это моя подруга Анна Васильевна Голицына, — представила Женька спутницу. — Из младшей ветви, но дочь Василия Ивановича, — добавила ей авторитета, хотя, думаю, с кем спит средняя царевна вся Москва и так знает.

— Сегодня тоже можно просто Аня, склонила голову и Голицына. Ага, две Ани — надо будет желание загадать. — Всё случилось так неожиданно, так что я не успела подобрать цвет, но, думаю, рубины подойдут к твоему платью. Примерь, пожалуйста?

Платье у Сусловой было тёмно-красным. Почти бордовым. И довольно скромным — никаких открытых возбуждающих частей тела. И когда именинница открыла протянутую коробочку и достала две крохотные серёжки, маленькие рубины на них ярко засияли в свете лучей от цветной пушки танцпола.

Пипец организация! Прибыли через час после нас, но разведка уже и цвет платья доложила, и серёжки успели подобрать. Вот у кого надо учиться! А то я всё понтуюсь, дескать «база данных Альтер-эго». Мы здесь и сами с усами!

— Какая прелесть! — пролепетала та Аня, которая именинница. — Я к зеркалу. — И отправилась в сторону туалетных. Ибо попросили же примерить, да не кто-нибудь, а сопровождающая царевны, которая третья в стране после мамы и сестры, а сейчас пока вообще вторая.

— Х-м-м-м-м… — Властный тяжёлый взгляд Жени переместился на нас, и мы с Машкой непроизвольно опустили глазки и вжали головы в плечи — вот реально передо нами стояла не хохотушка Женя, а принцесса огромного государства Евгения Карловна, властная стерва, перед которой на цыпочках ходят главы ведомств и боярских родов. — Я, конечно, знаю, чья идея, но лучше вам всё равно самим сказать.

— И поцему вы нас не взяли слазу! — топнула ножкой Ксюша, портя старшей сестре эффект от воспитательного момента. — Поцему мы по ноци за вами едем?

Я пришёл от этого высказывания в себя первым, поднял глаза и заявил:

— Жень, я потерял память. Не представишь ли мне спутницу?

Злость и строгость из глаз сестрёнки медленно, но выветрились.

— Вот видишь, верёвки из меня вьёт! И из Оли также, — пожаловалась она стоящей рядом девушке. — Все этого шалопая слишком любят, чтобы долго быть строгими. — Повернулась ко мне и произнесла спокойно, без наездов. — Саш, моя подруга Анна Васильевна Голицына. Прошу любить и жаловать.

— Саш, мы были знакомы, пусть и не слишком тесно, — продолжила сама Голицына. — Но я буду рада познакомиться вновь и ответить на все твои вопросы.

— Ксюш, Ань, займите пожалуйста отдельный столик поближе к столу именинницы, — сориентировавшись в раскладах в зале, попросила Женя. — Нам нужно поговорить.

— Слусаюсь, госпоза лейтенант! — козырнула мелкая. И где нахваталась? После чего Аня взяла её за руку и они двинулись вниз, поближе к танцполу, но за отдельный стол — выбор у них был огромный. Наверное, это правильно, представитель царицы не должен смущать простой народ близостью, чтобы демос раскрепостился. А мы с Машей? Да мы мелкие оторвы, хоть и принцы. Несовершеннолетние. Нам всё можно… В смысле в силу возраста и отсутствия должностей никого не смущаем.

Далеко не пошли, присели за столик, стоящий рядом. На нас скрещивались взгляды почти всех взрослых и кое-кого из детей, находящихся в этом клубе, но Жене было плевать. Как впрочем и нам. Разборка в царской семье? Да, разборка, бывает, не ваше дело.

— Ну и? — спросила Женя, когда мы присели напротив неё, и забарабанила пальцами по столу, дескать, я зла и нетерпелива. — Не надо, потом! — это она отмахнулась от официантки, спешно подскочившей узнать чего изволим. — Са-аш?

— Что, «Са-аш»? — пожал я плечами.

— Что за самоуправство?

— А в чём проблемы? — Не люблю, когда на меня наезжают не по делу.

— Род простолюдинов, взявший фамилию уважаемых бояр. И ты всей Москве объявляешь, что благоволишь ему, собирая тут пусть и детский, но бомонд, подбивая сестру на всякое. Молчи, Маш, с тобой потом поговорим! — осадила попытавшуюся что-то вставить сестрёнку.

— Жень, а не пойти ли тебе лесом? — картинно нахмурился и расслабился я.

— Повтори? — насупилась она, но тоже картинно, я чувствовал, не всерьёз. Она злилась, но злость эта не была всепоглощающей. Вроде того «я должна быть суровой и наехать», но ей было плевать на Сусловых и моё к ним отношение. Неприятно, что братик провернул что-то за спиной семьи — это да, но трагедии в покровительстве простолюдинам она не видела, оставляла за мной такое право, как, например, право прыгнуть с парашюта или заняться дайвингом. Чем бы дитя не тешилось, как говорится. Но именно на «зашквар» и «невместность» нашего здесь нахождения плевала — понимала расклады, что и брак Сусловых церковью освящён, и удочерение законно. В отличие от родителей многих в этом зале, что добавляло Жене очков в моих глазах.

Я сдержался и спокойно повторил расклады по Сусловым, почему сюда приехал. Но неожиданно ни понимания, ни поддержки не получил. Как, впрочем, и негатива.

— Ну, хорошо, ты в праве. Это не унижает вашего с сестрой достоинства. Но сделал ты это зачем, горе ты наше! — не выдержала и убрала она строгость из голоса окончательно. — Ради чего это всё? — окинула рукой вокруг.

Теперь понятно. Царевны мыслят другими категориями. Оля — наследница, но Женя — её страхующая, пока та не родит. А значит Женю воспитывали чуть иначе, чем Машу и чем будут воспитывать Ксюшу, прививали ответственность и государственное мышление. И привили-таки! Да, мозги у моей старшей средней сестрёнки куриные, но вот способ мышления, оказывается, государственный! Что, если честно, радует.