Следующие два часа мы потратили на изучение новой темы. Я тренировался вгонять Константина Евгеньевича то в страх, то в радость. Это было почему-то гораздо сложнее, чем заменить одну эмоцию на другую у сына графа Якунина.
— Знаю, что вы хотите спросить, — тут же произнёс Константин Евгеньевич.
— Я не удивлён, — усмехнулся я. — Хоть мы и договаривались, что вы не станете читать мои мысли, иногда вы видите меня насквозь.
— Иногда все мысли написаны прямо на лице, — ответил преподаватель. — Так вот, нагонять эмоции сложнее на людей с сильной волей. На слабовольных людей вы почти не потратите энергию и легко вызовете у них нужное вам состояние. А вот с людьми с сильной волей придётся постараться, и чем сильнее воля — тем больше нужно усилий.
— Воля тоже как-то тренируется? — спросил я.
— Возможно, но как именно — не знаю даже я, — признался Константин Евгеньевич.
— Тогда можете проверить, получится ли нагнать на меня эмоции? — попросил я.
Если всё действительно так завязано на воле, я должен быть уверен, что со мной не провернут такой же трюк.
Преподаватель кивнул, закрыл глаза и сосредоточился. И…Я ничего не почувствовал.
Через пару минут он прекратил попытки и открыл глаза.
— Николай, у вас очень сильный характер, — признал он. — Мне не удалось повлиять на вас, как бы я ни старался.
— Спасибо за проверку, — кивнул я.
Константин Евгеньевич — далеко не слабый психолог. И у него не получилось внушить мне эмоции. Это была хорошая новость.
Но всё равно, более сильный психолог, возможно, сможет это сделать. Так что мне всё же лучше поискать информацию о тренировке воли.
Мы закончили около десяти вечера, и я отправился обратно в общежитие. Голова была забита всем и сразу, и потому я даже сначала не обратил внимание на белый конверт, снова доставленный магической почтой.
Тот же конверт, без каких-либо опознавательных знаков. Но вот записка была другой.
«Твой брат у нас. Хочешь его вернуть — приходи на Марсово поле в полночь. Один. Не выполнишь наши условия — твой брат будет мёртв».
Подписи снова не было. Однако в этот раз я не сомневался, кто был отправителем. Ярослав, брат Святослава.
Декан патологоанатомического потока предупреждал меня, что его брат захочет отомстить. За то, что я вмешался в его планы. Хотя я просто забрал своего брата из их группы, Ярославу это, видимо, сильно не понравилось.
Конечно, правильнее было бы разыскать Святослава и рассказать ему об этом. Но я не мог так рисковать братом. Придётся выполнить все условия и отправиться на место встречи одному.
В этот раз я подготовился основательно. Взял с собой меч, а оставшееся время до встречи посвятил максимальному накоплению энергии в магическом центре. Всё-таки за сегодня я уже успел помочь нашему коменданту, а затем много энергии потратил на тренировку с Константином Евгеньевичем. Так что пришлось… Есть шоколад. Это самый простой способ получить дофамин и, соответственно, напитать положительными эмоциями свой магический центр.
Без четверти полночь я вызвал такси и добрался до нужного места. Марсово поле — одна из площадей Санкт-Петербурга. В её истории были многочисленные парады и праздники. Она была довольно большой по размерам, и в дневное время здесь гуляла масса людей. Странное место для встречи.
Я добрался до пункта назначения, и почти сразу увидел Ярослава. Он был один. Больше на площади не было ни одного человека.
— Где мой брат? — подойдя к нему, первым делом спросил я.
— Воспитанные аристократы сначала здороваются, — произнёс Ярослав, вызывающе смотря мне в глаза.
— Воспитанные аристократы не похищают людей и не шантажируют этим, — в тон ему ответил я.
— Вы сами виноваты, — заявил Ярослав. — Я рассчитывал на эти деньги, чтобы развивать мой бизнес. Я хотел осчастливить людей. Представляешь, как обрадовались бы маленькие детки, если бы их бабушки и прабабушки снова были с ними?
Его глаза горели каким-то странным светом. Я понял, что Ярослав совсем обезумел. Но пускать в ход своё психологическое оружие не спешил. Я пока что не понял, что он задумал. И не узнал, где Андрей.
— Это были бы не они, — ответил я. — И ты сам это прекрасно понимаешь.
— Я понимаю только то, что не люблю вмешательства в мои дела, — процедил Ярослав. — Но теперь я за это отомщу.