— Спасибо, лесс Ульрих, — поблагодарил ректор.
Когда все ушли, Свэл подошёл и просто обнял меня.
Не было никакой интимности в этом жесте, только желание успокоить мои расшатанные нервы. Я вдыхала запах его рубашки и понемногу расслаблялась.
— Завтра будет новый день, и тебе понадобятся силы. Завтра прибудет помощь, а сейчас спи.
Он чмокнул в макушку и вышел (я бы сказала, сбежал с тонущего корабля).
Завтра приедет наш жених, — прокомментировал Шизик.
Как я могла забыть? Вот просто как⁈
Засыпать после произошедшего было страшно, но неугомонный бубнёж Шизика сделал своё дело, и я провалилась в глубокий сон.
Соня, подъём! Кто спит — тому булочки не достанутся.
Ну что, опять?
Я накрыла голову подушкой, но это не спасало.
Пришлось вставать и тянуться к потоку студентов, торжественно шествующих на построение.
Кто и для чего придумал эту ересь — строиться по утрам? Кому это нужно, чтобы студенты так страдали? Ответов нет, спрошу у Зохара как-нибудь. Мало ли, может, это его больная фантазия придумала.
— Доброе утро, учащиеся.
— Доброе утро, — ответил ровный строй голосов ректору Свэлу.
Он стоял и сиял, как олимпийский рубль на фоне рассвета.
— Поприветствуйте лесса Альберта Рих Штользермана, капитана следственной группы, направленной на расследование смерти нашей профессора Фьо.
Что-о-о⁈ Он тут⁈ Как я могла забыть об этом? Я ж даже не накрасилась, не приоделась, стою тут в форменной серой юбке и рубашке. Мышь серая.
— Доброго вам утра. Мы будем вести дело максимально быстро и чётко, постараемся не отвлекать вас от повседневных студенческих будней и не мешать вашей учебе. Прошу всех быть осторожными и аккуратными, пока ведётся расследование.
Альберт уже хотел идти, как кто-то из студентов его остановил.
— Капитан Штользерман, подскажите, покушение на Олорию Сарн имеет отношение к смерти профессора?
— Пока что рано об этом говорить и нет никаких предпосылок, но и нападение на студентку будет тщательно проверено, само собой.
Лаконично. Будущий император и наш муж, — вставил свои пять копеек Шизик.
Гадость чернющая, я тебе это припомню.
А сама смотрела на Альберта.
Он стоял весь такой красивый, статный и серьёзный, а у меня руки дрожали от страха встречи с ним.
Вроде и расстались не врагами, но и не то чтобы друзьями.
А любовь есть, но, к счастью, не слепая.
В общем потоке студентов, обуреваемая своими мыслями, я дошла до столовой. Даже не смотрела, что накладываю себе в тарелку, как позади раздался до боли любимый и знакомый голос:
— Вал, нам надо осмотреть место преступления и комнату нарвы Сарн.