Как только я вошла, то ранее открытая дверь моментально захлопнулась, оставив меня наедине с полумраком.
Сквозь грязное чердачное окно была видна луна — значит, давно я тут мучаюсь. Поздний вечер накрыл Межрасовую Академию Магии. Времени оставалось всё меньше и меньше на то, чтобы вернуть мебель на родину, поэтому, собравшись с духом и произнеся боевой клич, тараканы в моей голове начали соображать, как это сделать.
Как только я не изгалялась, а предметы быта всё никак не желали обратно в комнату.
Осмотревшись, я заметила, что сюда решили спихнуть чью-то старую мебель. Здесь была огромнейшая кровать, прям как у Альберта дома, ворох ненужных вещей, пара стульев, помимо наших с Олорией, столик-трюмо, пара комодов, огромный шкаф и буфет со склянками и чашками.
С противоположной стороны от окна, у самой двери, стояло большущее зеркало, с накинутой чуть кривовато белой (не очень чистой) простынёю.
Было ощущение, что это чья-то комната, просто здесь давно никто не живёт. Всё было даже расставлено вполне приемлемо и удобно для жизни.
Странно, ведь Теодор говорил, что сюда притащили всю ненужную преподавательскую мебель. Тогда где же она?
— Да ладно, ну пожалуйста! Свэл меня выгонит, если вы, деревяшки спартанские, не вернётесь на место, да и Рыжуле не на чем спать будет. Тео меня загрызёт… Пожалуйста, — взмолилась я, обращаясь к бездушным вещам, и вспомнила свой первый день в академии.
Улыбнуло.
Краем глаза я заметила, как блеснуло зелёное свечение, и я плюхнулась с родименькой кроватки на пол, потому как та испарилась.
Сначала захотелось разозлиться, но всё-таки это мерцание заинтриговало, и любопытство пересилило. Я, неуклюже встав, подошла к зеркалу.
Большое, в мой рост, красивое, резное, старинное, с манящими вставками изумрудов. Оно так и просило к нему прикоснуться, а удержаться не было сил. Я протянула руку и слегка дотронулась пальцем до поверхности.
«Свет мой, зеркальце! Скажи // Да всю правду доложи: // Я ль на свете всех милее, // Всех румяней и белее?» — вспомнилась строчка из Пушкина.
Серебряная гладь пошла рябью.
А мне зеркальце в ответ:
— Ты на какой ответ рассчитываешь?
— Едрить-колотить, ты говорящее⁈
Кажется, мой вопль должно было быть слышно на другом конце Элта.
— Какой кошмар, ты из какого леса, чучело, выползла, что «говорящих» зеркал не встречала?
Я отшатнулась и плюхнулась на мягкое место, потихоньку начала отползать от этого дива дивного, галюна в резной раме, по направлению к выходу.
— Погоди, дурёха, не шугайся, я нормальный.
— Ты аномальный! — выкрикнула я.
Сердце билось как бешеное. Это было за гранью понимания.
— Чего ента ты обзываешься? Я ж перед тобой по-человечески тут распинаюсь. Ты постучала — я открыл, ты попросила рухлядь свою в комнату отправить — я отправил, чем недовольна? Я стараюсь тут, стараюсь гостье угодить, как радушный хозяин, а ты… а ты…
— Ага, засранка неблагодарная, — поддакнула я.
— Вот, молодец, хорошо придумала.
Тут было над чем поразмыслить. Стук в груди понемногу утихал, это давало надежду на здравое рассуждение.
Чему, собственно, удивляться? Ведь я вообще в параллельном мире, что в принципе немыслимо трезвому человеку.
— А можно я попозже загляну? — Нужно было в комнату вернуться, чтобы порядок навести до прихода Свэла.
— Беги, торопыга, заглядывай на огонёк.