– Даш, я знаю, как это все выглядит, – начинает он устало, опускаясь напротив меня. Я бы на твоем месте тоже поверил всему, что она сказала. Но это ложь.
Я не отвечаю, просто смотрю в его лицо, пытаясь вычитать там правду или ложь. Внутри все слишком перепуталось, узлом стянулись обиды, сомнения, страхи.
– Она сама пришла, Даш. Сама, понимаешь? Я уже рассказывал, но повторю снова. Ты была с Катей в больнице. Марина появилась на пороге поздно вечером, с мокрыми глазами, вся такая несчастная, расстроенная. Говорила, что боится за Катю, что ей плохо, что нужно что-то забрать для ребенка…
– Но ты же видел, что ей не просто вещи нужны были, Яр! – выдыхаю я, стараясь говорить спокойно, хотя голос дрожит от напряжения.
– Видел. И почти ее выставил. Но она начала эту сцену с истерикой, потом уснула. Я честно подумал, что выставлю ее, потом ей плохо станет где-то, ты расстроишься. Так?
– Да.
– Думаю, ладно, утром уйдет. Но ночью… – он сглатывает, и я вижу, как сжимается его челюсть, он не может спокойно говорить об этом. – Я спал, мне было душно, плохо. Проснулся уже от того, что кто-то рядом. Я правда думал, что это ты. Она сама сказала, что это ты. Голос тихий, ласковый… я не сразу понял. Я не хотел этого, понимаешь? Как только понял, кто это, я ее оттолкнул. Сразу же, клянусь.
Его слова звучат болезненно, искренне, в них нет обычной для него уверенности и жесткости. Я вижу его боль, его внутреннюю борьбу, и это больше всего заставляет меня сомневаться в собственных обвинениях.
– А Анна? Ты правда не знаешь никакую Анну? – голос мой звучит тихо, сдержанно.
Он поднимает на меня взгляд – усталый, измученный, но такой открытый, что я сразу понимаю – он не врет сейчас.
– Нет. Я понятия не имею, кто она такая. Впервые услышал это имя от тебя. Если это не Марина, тогда кто-то хочет нас просто поссорить, но я правда не понимаю, зачем.
Я закусываю губу, долго смотрю на свои руки, пытаясь найти какие-то слова, чтобы все стало проще, понятнее.
– Я встречалась с Мариной. Говорила с ней сегодня, – произношу медленно, осторожно, наблюдая за его реакцией.
– И? – он подается вперед, взгляд его становится напряженным, в глазах затаенная тревога.
– Она сказала… – голос мой дрожит, и я на секунду останавливаюсь, набираясь храбрости. – Она сказала, что ты сам к ней приставал. Что это ты ее целовал, говорил, что я уйду, что тебе никто не нужен. Что ты сказал ей молчать и не говорить мне ничего, потому что я не поверю.
В комнате повисает тяжелая тишина, он замолкает, просто смотрит на меня, не моргая. Лицо его меняется – сначала непонимание, затем шок, после – боль и злоба. Настоящая, неподдельная ярость.
– Что? Она сказала тебе такое?
– Да, – я киваю, не сводя с него глаз. – Так и сказала.
Он резко поднимается, проходит пару шагов по кухне, проводит рукой по волосам, сцепляет пальцы в замок на затылке. Я вижу, как он тяжело дышит, пытаясь успокоиться.
– Господи, какая же она сука, – резко выдыхает он. – Какая же бессовестная дрянь… Это все ложь, Даш! Ни единого слова правды! Я говорил тебе, что она предлагала себя сама, я ее сразу послал! Да она вообще… – его голос срывается, он делает шаг назад, тяжело опираясь о столешницу. – Я не думал, что она дойдет до такого.
– Ты не врешь мне сейчас, Яр? – спрашиваю тихо, чувствуя, как сердце стучит глухо и больно в груди.
– Даша, – опускается передо мной на колени, – я никогда не стал бы этого делать с тобой, никогда, понимаешь? – голос его звенит, срываясь на отчаянные ноты. – Я виноват только в одном – что дал ей тогда остаться и не выгнал ее сразу. Но то, что она рассказывает, – это все выдумка. Я не знаю, как тебе доказать, что говорю правду, но ты должна мне поверить!
Я смотрю на него, в его лицо, полное отчаяния и правды, которая режет его так же больно, как меня.
Яр не умеет лгать, когда так сильно переживает. Я всегда это знала. Он умеет злиться, спорить, доказывать, но врать – нет. Не так. Не когда ему по-настоящему важно, чтобы я поверила.
Он аккуратно обнимает меня за колени. Будто боится спугнуть мое доверие. Нежно, с теплом, берет мои руки в свои, крепко сжимает их.
– Я клянусь тебе, я все сделаю, чтобы ты простила меня за ту ошибку. Я никогда больше не позволю, чтобы кто-то вставал между нами. Только ты и Катя – все, что мне нужно.
И еще кое-кто.
Я молча опускаю голову, позволяя его теплу согреть мои замерзшие от страхов пальцы.
– Анна эта сегодня мне написала, что ты у нее ночуешь.
Усмехается.