Кто бы мне рассказал правду.
Пока масса остывает, достаю подложку и устанавливаю заготовку – три коржа, прослоенные муссом и тонким слоем черничного джема.
“Повезло тебе, Даш. Он тебя обожает".
“Почему у тебя нет брата?”
“Где бы найти такого же?”
Все такие фразы раньше воспринимались, как шутка. Сейчас же слышу в них подтекст.
Он не твой. Поделись.
Неужели столько лет она молчала и ждала? Чего?
Что я ему надоем? Или что у нас что-то пойдет не так и мы разбежимся?
Дождалась, получается? Или сама все спровоцировала?
Я режу полоски пергамента и беру тейп-ленту – тонкую, чуть липкую, почти как шелковая нить, пропитанная терпением. Начинаю тейпировать шоколад. Обматываю заранее застывшие лепестки и тонкие фигурки. Делаю из них маленькую Эйфелеву башню – символ мечты, хрупкий и абсурдно романтичный. Фиксирую у основания. Потом рядом – миниатюрный багет, крошечная чашка кофе из мастики. Вишенка – тонкая лента из золотого изомальта, закрученная, как завиток на темени парижанки.
Я боюсь ошибиться. Боюсь дать шанс Ярославу, в то время, как он сам этого хотел, а значит, может и повторить. И не только с Мариной. Боюсь, что потеряю подругу, которой домогался мой же муж.
Как на чаше весов. Я стану женщиной, которая однажды не простила. А еще страшнее – которая простила.
На завершающем этапе беру кисть и припудриваю верхушку сухим жемчужным пигментом. Получается приглушенный блеск – будто дождевая пыль на вечернем Париже. Перехожу к бортику, по краю рисую съедобным маркером тонкие узоры. Они получаются не сразу, дрожит рука. Но я не сдаюсь. Я должна закончить. Хотя бы этот торт.
Когда все готово, отступаю на шаг. Смотрю.
Нежная, сладкая, романтичная Франция.
Может, не все потеряно?
Может, заново можно выстроить все, как этот торт? Шаг за шагом, ярус за ярусом.
Я убираю торт в холодильник. Навожу порядок на кухне.
Случайно цепляюсь взглядом за настенный календарь. Несколько дней никто не передвигал ползунок и дни остановились, как будто все замерло в ту самую пятницу.
Двигаю и пробегаю пальцами по дате, рядом с которой стоит точка. Сердце обрывается.
Так обычно отмечаю, когда должны начаться эти дни. Никто не разбирается, а у меня на виду.
От этой точки прошло уже четыре дня.
Четыре!
Бросаю все. Сбиваю плечом дверной косяк, не замечая. Иду в комнату, открываю ящик стола. Там – мой ежедневник. Потертая обложка, заломленные уголки. Он знает все про меня. Когда начались. Когда закончились. Где я была. С кем. Даже что готовила – где-то там на полях записано.
Листаю. Быстро. Сердце стучит, как каблуки по кафелю в пустом коридоре.
Вот. Нашла.
И да – все верно. Четыре дня. Уже четыре дня.
Может, стресс? Может, нервы? Или все сразу – стресс, нервы, недосып, страх, обида, злость, бессилие... Все, что сейчас живет во мне, словно теснится в одной комнате с тем, кого я еще не знаю.
Словно внутри, посреди всей этой грязи, лжи, предательства – может быть кто-то. Маленький. Чистый. Совсем другой.