Набираю его, жду, когда ответит, а сама машинально смотрю в зеркало на себя.
Волосы собраны наверх в небрежный, но такой удобный пучок. Лицо… уставшее. Глаза припухшие от слез.
Кожа бледная, как будто кто-то выключил свет изнутри. Веки тяжелые, под глазами тень разочарования во всем.
Когда я стала такой? Когда перестала быть женщиной, а стала кем-то между посудой и стиркой? Плечи поникшие. Спина, словно уставшая от постоянного ношения чего-то, даже когда ничего не несешь.
Маникюр сто лет не делала. Аккуратно подстрижены ногти, но без узоров и длины.
– Привет, – наконец отвечает.
– Привет, у меня телефон сел.
– Ты где сейчас?
– Я у мамы.
– Сколько тебе времени надо?
– Для чего?
– Успокоиться.
Так говорит, как будто я буйная какая-то.
– Как Катя?
– Лекарства, что сказала, мама дает.
– А ты?
– Я на работе.
– Яр, ты что, оставил ее с Анной Анатольевной?
– Да. Мама сказала посмотрит.
– Как она посмотрит, если она ее никогда не брала!
– Даш, ты опять начинаешь?
Мне надо успокоиться и как-то забрать оттуда дочку.
Свекровь меня не любит, к Кате чуть лучше относится, но все равно. Особо она за ней не смотрит и с ней не играет. Те пару раз, что я просила посидеть с внучкой, заканчивались тем, что она звонила мне через час и говорила, что уже пора забирать. Что у нее куча дел. А с ребенком сидеть очень тяжело.
И вообще, раз мы родили, то и смотреть надо самим.
– Ярослав, давай я заберу Катю. Ты же знаешь, что она не любит долго в гостях.
– Моя мама это не гости. Она ее бабушка.
– Катя активная, шумная, ей тяжело с ней будет.
Пытаюсь достучаться до него.
– Даш, я честно опасаюсь оставлять ее с тобой наедине.
– Ты думаешь, я своему ребенку вред причиню?