Пухлые щечки, глаза как у папы и привычка хватать все, что видит и тянуть в рот. Он держит ложку, стучит по коробке от подарка и вовсю радуется жизни, ничего не зная о том, что когда-то этот мир был трещиной для его родителей.
За спиной у нас беременность, роды и первый год жизни нашего сына.
С одной стороны было сложно. С другой – это еще больше всех нас сблизило.
Когда Яр вставал по ночам, давая мне хоть немного поспать дольше, чем сорок минут безотрывно. Когда, возвращаясь с работы, играл с младшим, давая мне время для себя. Когда взял на себя полностью закупку продуктов и Катин детский сад.
У нас как-то само получилось делить обязанности. А иногда не делить, а делать вместе. Иногда меняться, когда это уместно.
Его маму после той операции как переключили. Как будто правда она что-то видела или ей кто-то нашептал, что продолжая жить так как прежде, она попрощается с этим миром.
Мы как-то разговорились с ней. Она снова извинялась, просила прощения.
Нет, она не перестала любить Ярослава. И иногда ее заносит, но слова Ярослава “мам, не начинай…” и она быстро переключается, часть этой любвеобильности перенося на внуков.
Надеюсь, со временем она уже осознает, что ее “мальчик” вырос, но есть двое малышей, которые с удовольствием эту ее заботу и внимание принимают.
Марину я не видела с тех пор. Вроде бы она уехала куда-то. И нашу дружбу, конечно, это бы не вернуло, но она даже не хотела извиниться за то, что сделала тогда.
Да, первое время иногда накатывало, когда видела как он в телефоне зависает или улыбается там чему-то. Но теперь не рубила с плеча. Либо сама подходила, либо спрашивала ненавязчиво, чему улыбается. И он не скрывая всегда разворачивал телефон. Там и правда, то по работе что-то, то ролик какой-то. Со временем это прошло. Доверие вернулось.
Его телефон всегда лежал на видном месте экраном вверх. Я всегда знала пароль, да он и не менял его. Могла спокойно подойти и взять его, если надо было что-то посмотреть.
Из чата того я в итоге вышла. И избавилась от контактов всех посторонних женщин у себя.
Работа моя опять оказалась на паузе из-за декрета. Но я не теряю надежды, что, когда Андрюша подрастет, я все же выйду на работу. Яр предлагает открыть какое-нибудь кафе. Где бы я была руководителем и придумывала какие-то десерты и новые рецептуры, а всю техническую часть делали бы уже другие. Это бы давало разгон для творчества и одновременно я не убивалась бы в одиночку со всем процессом.
Ярослав переворачивает шашлык. Я подхожу к нему и обнимаю за талию.
– Обожаю выходные, когда все разбирают детей и они не висят на нас, – целую его в шею.
– Согласен, – Ярослав наклоняется и целует в ответ в губы.
– Когда будет готово?
– Минут десять, я думаю.
Я просто стою, обнимая его, и ловлю эти моменты нашей близости.
– Мам, – Яр обнимает меня и оборачивается к столу, – а что Новицкие, сошлись опять? Я машину Сергея уже который раз тут вижу.
– А что у них? – киваю ему.
– Да, Сергей, – включается и объясняет Анна Анатольевна, – ушел к молодой любовнице. Жене и дочери оставил дом.
Молодец какой.
– Так эта… Лера, ну помнишь, их дочка… беременна.
– Так она же в школе еще?
– Да нет, закончила она в прошлом году. Беременна, никто не знает, кто отец ребенка, молчит и не рассказывает. Вот ее отец и стал заезжать к ним чаще. а может, из-за Раи. Опомнился, к кому ушел… А поздно уже, у Раи другой.
– Страсти у вас тут, – усмехается Ярослав и снова переворачивает мясо.
– Давайте уже к столу, – зовет мама Ярослава. – Как на Андрюшины именины…
– Испекли мы каравай, – подпеваем все вместе.