– Я сама схожу.
– Позвони.
– Ты должен мне доверять.
– Хорошо, но не делай так никогда больше.
– Если бы я предупредила, ничего бы не вышло. Ты бы не клюнул, твоя мама не выдала себя. И мы бы мучались дальше.
– Тебе надо в сыщики. Или в психологи.
– Кстати, да. Я подумываю над тем, чтобы найти работу и не сидеть дома. Твоя мама права. Нечего мне дома отсиживаться.
– Потом поговорим.
Глава 44
Ярослав
Я сижу у мамы в палате уже второй час, молча разглядывая ее лицо, побледневшее и осунувшееся после инсульта. За окном медленно садится солнце, золотистые лучи мягко освещают стены больничной палаты, делают пространство теплее и спокойнее, чем оно есть на самом деле.
Тишина гнетет. В голове не прекращается хаос из мыслей, вопросов и сомнений. Слишком много всего произошло, слишком много сломалось, и теперь я не знаю, как снова найти ту точку опоры, с которой можно начать заново.
Мама медленно открывает глаза, замечает меня, и взгляд ее мгновенно становится виноватым и тяжелым.
– Яр, – тихо произносит она, пытаясь приподняться на подушке, – ты… давно здесь?
– Ты как, мам.
Она вздыхает, смотрит куда-то поверх меня, словно собирает слова из воздуха.
– Прости меня, мальчик мой.
– Потом об этом. Не волнуйся. Ты как себя чувствуешь?
– Ты простишь меня когда-нибудь? – шепчет она с горечью, а в глазах появляются слезы. – Я ведь… правда думала, что делаю для тебя лучше. А сделала только хуже. Все испортила…
Я чувствую, как внутри все сжимается от ее слов. Гнев, обида, боль – все переплетается в один узел, который невозможно распутать. Но это моя мама, и видеть ее такой слабой и беззащитной для меня почти невыносимо.
– Мам…
Она медленно поворачивает голову ко мне, и взгляд ее – это взгляд человека, впервые осознавшего, как далеко зашел.
– Я видела, как ты устаешь, как мучаешься, как стараешься ради нее, – начинает она тихо, не отрывая глаз от моих. – Ты сильный, Яр, но иногда ты слепой. Я думала, она не ценит тебя. Что она тебя использует. Что ты заслуживаешь большего, что никто не понимает и не ценит тебя…
– Мам, если бы не Даша, я бы и не достиг всего этого. Она мой маяк, ориентир. Она и Катя. Как ты вообще могла подумать, что они меня не ценят.
– Прости, сынок…
– Мам, давай потом. Тебе нельзя волноваться.
Мама замолкает, снова опускает глаза, губы ее дрожат, а руки беспомощно теребят край простыни.
– Я ей столько всего наговорила, что она ведь могла меня оставить там, на полу. Я могла умереть. Но она несмотря на все это осталась и вызвала скорую. Она спасла мне жизнь, Ярик.
Эти слова звучат для меня неожиданно больно и одновременно облегченно. Словно тяжелый камень, лежавший у меня в груди, вдруг сдвигается с места.
– Она хорошая, мам, – говорю тихо, и слова даются мне с трудом. – Самая лучшая. Я знаю, что мы оба с ней не были идеальными, что у нас были проблемы, но… я люблю ее. И Катю тоже. И тебя люблю. Вы все – это моя жизнь, мои три опоры. И когда одна из них ломается, я перестаю быть собой.