И начал творить.
Его движения были плавными, почти гипнотическими. Каждый мазок оживлял холст: сначала появились очертания – силуэт женщины, затем детали. Мои рыжие волосы, развевающиеся на ветру, глаза, в которых, казалось, отражались звезды. Он рисовал меня , но не такую, как сейчас, а...
- Это я? – не удержалась я, когда на холсте проступили крылья – огромные, полупрозрачные, словно сотканные из света.
- Да, - ответил он, не отрываясь от работы. – Но не просто вы. Вы – как феникс.
Я замерла.
- Феникс?
- Существо из наших легенд, - объяснил он, добавляя к рисунку золотые блики. – Птица, что возрождается из пепла. Она приходит в самые темные времена, чтобы принести надежду. – Его пальцы дрогнули, когда он провел линию по моему запястью на картине, точно повторяя мою брачную метку. – И у вас... ее знак.
Я машинально прикоснулась к серебристому узору на своей коже.
Мельком я взглянула на своих мужей. Атишхар сидел, слегка наклонившись вперед, его янтарные глаза горели интересом и чем-то еще, почти гордостью. Кайс же скрестил руки на груди, но его желтый взгляд не отрывался от картины. В уголке его губ играла тень улыбки. Интересно, о чем он думал.
- Увидел на втором этапе, - признался Вериан, возвращая меня взглядом к себе. – И не мог не нарисовать. Вы... словно сошли со страниц наших мифов.
Краски смешивались, переливаясь, будто жидкий огонь. Он добавил серебристые блики – линии лиафрита, пульсирующие на коже, и внезапно картина ожила . Буквально.
Крылья на холсте дрогнули, и я ахнула, увидев, как они медленно расправляются, словно готовясь взлететь.
- Как ты это сделал?! – воскликнула я, подходя ближе.
Вериан улыбнулся, нанося последние штрихи:
- Это краски с частицами лиафрита. Они реагируют на энергию зрителя. Чем сильнее эмоции – тем ярче картина.
И правда – стоило мне протянуть руку, как крылья вспыхнули золотом, а звезды в моих глазах засияли.
- Это... невероятно, - прошептала я.
- Как и вы, - тихо ответил он, откладывая кисть.
Я посмотрела на него, и впервые заметила, как его глаза – серо-голубые, как океан на рассвете – светятся искренним восхищением. Не страстью, не желанием, а чем-то более чистым.
- Ты не просто художник, - сказала я. – Ты волшебник.
Он засмеялся, и звук был таким же легким, как его кисть:
- Нет. Просто... вижу красоту там, где другие проходят мимо.
- И что ты видишь во мне? – не удержалась я.
Вериан задумался, потом мягко ответил:
- Силу. Ты смотришь на наш мир, как на чудо, даже когда он пугает. И это... вдохновляет. Я видел вас в парке вчера. Не осмелился подойти, но запомнил ваше восхищение.
Мое сердце сжалось. Он был прав, я действительно влюблялась в этот странный, прекрасный мир.
- Спасибо, - улыбнулась я, возвращаясь назад. Взяв планшет в руки, я тяжело вздохнула. Лиафрит никак не реагировал на него. Да и я сама не чувствовала притяжения к нему, но он такой хороший. Не хотелось его расстраивать. Поэтому нажала на галочку рядом с его фотографией, – Ты остаешься в отборе.
Его глаза расширились, будто он не ожидал такого исхода.
- Правда?
- Правда. Мне интересно, что еще ты можешь показать.