— Не бузи! Скажи, что делать, я помогу. Я уже достаточно отдохнула.
Он растерянно завозился, все равно стараясь делать большую часть работы сам. А я просто нарезала хлеб, раскладывала приготовленное по тарелкам, натирала сыр. Лейвир все сердился, причем не на меня, а на себя, что не мог запретить мне делать то, что я хочу.
В очередной раз забрав из моих рук овощ, который я взялась резать, я тяжело вздохнула.
Придется идти другим путем.
Я слегка расслабила пояс халата, позволяя ткани немного разойтись, открывая вид на ноги и верхнюю часть груди.
Лейвир замер. Его глаза засветились, дыхание потяжелело. Он стоял так близко, что я увидела, как его тело покрылось мурашками.
Дальше его движения стали немного неловкими, и сервировкой стола уже в основном занималась я. Заметив это, он словно вышел из транса, покачав головой.
— Хитрюша.
Я не успела ответить — в следующий миг он прижал меня к себе, а затем поднял и посадил на столешницу. Мы выровнялись. Его лицо было прямо перед моим.
— Если уж так хочешь помогать, — прошептал он, наклоняясь так близко, что губы почти касались моих, — то хотя бы не отвлекай меня.
Я засмеялась, обвивая его шею руками.
— А если я хочу отвлекать?
Лейвир зарычал что-то нечленораздельное, но его пальцы уже скользили по моей талии, а губы нашли мои.
Его губы были горячими, влажными, жадными . А пальцы уверенно сжали мои бедра под тонким шелком халата, притягивая меня ближе, и я почувствовала, как твердость его тела врезается в меня.
Я оторвалась от его губ, едва переводя дыхание.
— Там ничего не сгорит? — прошептала, кивая в сторону плиты, где еще недавно что-то булькало в кастрюле.
— Нет, на плите ничего больше нет, — проговорил он быстро, словно боясь, что я выскользну из его объятий. И прежде, чем я успела ответить, его губы снова накрыли мои, а пальцы распахнули халат, обнажая кожу.
Я охнула от неожиданности.
— Что ты делаешь?
Лейвир отстранился на мгновение, и его фиолетовые глаза, обычно такие мягкие, теперь горели голодом . Взгляд скользнул по моему обнаженному телу, задержавшись на груди, и я увидела в нем восхищение, жажду .
— Ты прекрасна, — прошептал он, и в его голосе звучала такая искренность, что по спине побежали мурашки.
Его губы опустились на мою грудь, обжигая кожу горячими поцелуями. Я закинула голову назад, когда его язык скользнул по соску, лаская, кружа, заставляя его набухать от прикосновений. Он играл со мной — то нежно покусывая, то заглатывая глубже, и я стонала, цепляясь пальцами за его волосы.
— Нет, подожди… — попыталась протестовать, но голос дрогнул, выдав мою слабость.
— Тебе не нравится? — он приподнял голову, и в его глазах мелькнула игривая искорка.
Прежде чем я успела ответить, он слегка укусил меня за сосок, и я вздрогнула, отрицательно покачав головой.
— Расслабься, милая, — его голос звучал как бархатный шепот, — и получай удовольствие.
Его губы скользнули ниже — по животу, оставляя влажные следы, а руки крепко держали мои бедра, не давая пошевелиться.
— Лейвир… — мое дыхание участилось.
Он не ответил. Вместо этого его пальцы раздвинули мои бедра шире, а губы коснулись самых нежных мест — сначала легким, едва уловимым поцелуем, затем языком , скользящим по складкам, заставляя меня выгибаться.
— О-о-о… — сорвалось с моих губ, когда он нашел клитор и начал ласкать его медленными, уверенными движениями.