— Так значит вы не вместе?
Ответить на это дерьмо нужно было хоть что-то, но у меня не нашлось слов. Что я мог сказать? Кажется, моя рыжая дикая косуля, все-таки удрала прочь. А была ли она моей?
— Вот ты урод! — в сердцах воскликнул Никита, и я даже был с ним вполне согласен. — Нахрен ты вообще влез, раз и не собирался ее удерживать?! Хотя так мне даже легче, ни тебе, и ни мне. Карма, братишка. Я знал, я так и знал!
Я сбросил звонок, не желая больше слушать злорадства. Справедливые злорадства, мать вашу. Я еще не был готов извиняться перед братом, хотя мне действительно было жаль, что так вышло. Что в этой истории именно он оказался третьим лицом (или все-таки я?).
Руки так и чесались написать ей, позвонить. А лучше сесть в авто и доехать до пятиэтажки ее сестры. Выдернуть ее оттуда и силой притащить сюда. Всучить ей елочные игрушки, которые я как идиот купил пару дней назад. Чтобы избавиться от хандры сидел полночи по интернет-магазинам, выбирал эти шары, блестящую мишуру и прочую чушь. Она же хотела елку? Пусть наряжает. И плевать, что только конец сентября.
Взлохматив волосы, зарычал и бессильно упал на диван, лицом в подушки. В телефоне висят неотвеченные сообщения прорабу о цвете напольного покрытия в домике, который я выбрал в жилом массиве загородом. Боялся сам себе признаться, но дом купил.
Просто у него такое месторасположение удачное. Вокруг только лес и больше никого… Сам дом тоже добротный, внутри камин есть, обитый шершавым камнем, большая светлая терраса, которую так здорово бы освещал летний рассвет.
Перед моими глазами вырисовывается обнаженная Стеша, может закутанная в простыню. Распущенные огненные волосы падают водопадом на плечи и спину, и рассвет бы точно поселился в ее волосах.
Теперь я признался самому себе, что для нее купил этот дом. Точнее для нас. И наших будущих детей. Как-то само собой все подразумевалось в моем сознании. Не умею я, как Никита, красиво говорить словами, ухаживать. Не дано, и хоть что поделай.
Даже на розы меня только придурок Макс сподвиг со своей дебильной розочкой. И почему я сам раньше не закидал ее цветами?
Боялся все испортить, напугать. А в итоге все равно вышло то, чего боялся.
И я только приготовился учиться, ведь правда задался целью, как она ясно дала понять, что мое присутствие в ее жизни не желательно. Или я что-то не понимаю, или того же, что и я, Стеша совсем не испытывает. Как знать, может она до сих пор скучает по былым временам с моим братом.
— Ну, и что? Это работа твоей мечты? — за спиной раздался Дуняшин голос.
Вот уже неделю, как я обучаюсь всем прелестям работы кассира. Не сложно, в принципе. Но тяжело физически, особенно, когда образуется бешеная очередь. И обязательно в ней находятся недовольные. То работаю медленно, то ценник отличается. Господи, да цены меняются целыми днями, продавцы сами едва успевают их менять.
И еще все время холодно. Даже объемный зеленый жилет не спасает, в котором я просто утонула.
— Нужно же с чего-то начинать, — пожала я плечами.
— Надо было остаться на тепленьком респешне.
— И каждый день видеть его? С ума сошла?
— Смотри… Как бы ты сама не вросла в такую жизнь. От зарплаты до зарплаты, прямо как я, — с горечью произнесла сестра.
— Многие так живут. И ничего. Не все измеряется в этой жизни деньгами, Дунь.
— Так обычно рассуждают те, кто горя не хапнул, — проворчала Дуня.
— Прости, я совсем не это имела ввиду… — виновато прошепатала я.
Вот же дура! Дуня рассказала мне, что первое время они почти три недели спала на вокзале, когда ее деньги, скопленные в Ильчине, быстро закончились.
Это мне проще… То Кирилл помог, то Дуня. А ей никто не помогал. Она все делала сама, и я не имела права говорить такое в ее присутствии.
— Правда, прости.
— Да брось. Ничего, малышка. Заживем еще, — подмигнула она, не обидевшись.
Грузно развернувшись в таком же громадном жилете, она пошла за соседнюю кассу.
Какая же Дуня молодец. Совсем не утопает в жалости к себе, как я. На все смотрит с оптимизмом. Вот и мне так нужно. А то совсем раскисла.
Через пару дней мне неожиданно позвонил Никита.