— Тут недалеко. Почти пришли.
В лесу было бы страшновато, и, если бы не теплая рука Кирилла, удерживающая мою ладошку, я бы не пошла в эту глухую чащу. Он бесшумно раздвигал густые заросли, двигаясь вперед. Ничего не боялся.
— Все. На месте. Присядь, — прошептал парень, присев на корточки.
Я послушно последовала его примеру.
— Иди сюда, — горячий шепот щекочет ухо и шею, когда он ко мне наклоняется, и в моих мыслях тут же возникают совершенно неуместные мысли. Слишком порочные для меня.
Сосредоточившись на том, куда он указывал, я напрягла зрение и чуть не задохнулась от восторга. Под большой лапистой елью стояла рыжеватая косуля в светлых пятнышках, а около нее на дрожащих тонких ножках маленькие пугливые детеныши, увлеченно сосущие материнское молоко.
— Какое чудо, — завороженно проговорила я еле слышно, шумно при этом выдохнув.
Почуяв чужаков, косуля стремительно повернула голову в нашу сторону, но не сдвинулась с места. Разве побежит она, оставив своих детей?
Смотрела так боязно и отчаянно, что мне стало не по себе.
— Не шевелись. Успокоится, и тогда уйдем.
Несколько минут я практически не дышала, замерев на месте. Потом Кирилл осторожно потянул меня за собой, и я, проклиная свои шумные галоши, медленно двинулась за ним.
Выдохнула только когда мы оказались вновь у его мотоцикла.
— Это… Это чудо, — повторила я.
Других слов описать эмоции не было. За свою жизнь я видела косуль, конечно. Но так близко и с детенышами — никогда.
— Да, она здесь вообще-то давно обосновалась. Под этой елью почти всегда сухо, а еще ей полюбились соленые крекеры.
Протянув мне шлем, он проверил ружье и перекинул широкую ленту себе на живот.
— Ты застрелишь ее однажды? — робко спросила я.
Парень удивленно повернулся ко мне.
— Чего?
— Ну ты же здесь охотишься…
От его недоуменного взгляда я почувствовала себя по-идиотски.
— Ааа, ты все о своем. Спи спокойно. Я не стану ее убивать. Вряд ли я бы перед этим тебе ее показывал, — усмехнулся он. Помолчав, добавил: — Я наблюдаю за ней приличное время. Сегодня я вдруг понял, что она напоминает мне кое-кого.
— Кого? — с любопытством спросила я.
— Тебя.
— Почему? — нахмурилась я, не понимая.
— Даже если тебе будет угрожать опасность, ты вряд ли бросишься спасаться. Вот только она защищает свое потомство, а ты…
— А я?
— А ты просто боишься незнакомой чащи.
Он говорил о чужих мне местах? О тех, что существуют за пределами Ильчина?
Ничего не ответив ему, я самостоятельно защелкнула застежку на шлеме, отвергнув его помощь и сердито уселась позади него, сцепив руки в замок на твердом животе.