Скрип велосипеда почти не слышен из-за дождя, капающего на капюшон. Дождевик мешает крутить педали, галоши постоянно норовят слететь, но я лишь усерднее давлю ногами. Я не чувствую никакого дискомфорта.
Еще несколько неделю назад я бы ни за что не поехала по этой тропинке, боясь встретиться с медведем, от которого чудом спаслась совсем недавно. Да я бы замертво упала, если мне пришлось бы это сделать.
А сейчас шустро кручу педали, даже не оглядываясь. Какой к черту медведь, если жизнь в ближайшем будущем окажется совсем тоскливой и невыносимой? Умирать уже не страшно. Страшно лишь мое будущее.
Дорога мокрая, велосипед то и дело вихляет, и я стараюсь проезжать по листьям и запревшим иголкам. Я сильно вспотела под дождевиком, и сейчас это вызывает досаду. Коту под хвост мой тщательный поход в баню. Волосы еще влажные, пахнут мылом, падая мне на лицо, и я неосознанно краснею, представляя, что он обо мне подумает.
Но, с другой стороны, какая разница, если я все равно хочу попросить его переспать со мной?
Несмотря на внутренний страх, во мне присутствует и другое чувство. Бешеный адреналин и возбуждение от того, что произойдет. Однажды познав оргазм, я ни за что не хочу упускать возможность познать большее. Анфиса, черт бы ее побрал, права.
У меня есть неделя.
Одну неделю я успешно профукала, заливаясь слезами в подушку. Что толку от моих слез? Как они мне помогут?
Дождь притих, и теперь только влажные капли с деревьев барабанили иногда по полиэтилену капюшона. Я поехала той самой тропой, по которой Кирилл вез меня назад. На ней трудно заблудиться, учитывая, что дождем даже толком не размыло многочисленные следы от протекторов колес.
На небольшой полянке у охотничьего домика я осторожно слезла с велосипеда, озираясь. Надеюсь, он на месте. У меня нет времени ждать, когда он вернется.
Едва я подумала об этом, как кое-что увидела и замерла.
Из-за деревянного угла дома, выглядывала здоровая фигура парня. Но главное было не это. На меня был направлен ствол ружья, и сейчас он, сощурившись, держал меня на прицеле.
Быстро сдернув капюшон, чтобы показать ему лицо, я совсем не удивилась, когда он даже не сдвинулся с места. Стараясь не обращать внимания на наведенное на меня оружие, я докатила велосипед до крыльца и неторопливо приставила к перилам. Боком ощущала, что парень по-прежнему не отводит от меня взгляда.
Повернувшись к нему, отклеиваю влажную рыжую прядку с лица.
— Ты не мог бы убрать ружье? Я мало похожа на косулю или медведя.
Моргнув, он все же опускает ствол, вопросительно на меня глядя.
На улице еще светло, но я знаю, что это ненадолго. Еще буквально полчаса, и стемнеет мгновенно. Я не знаю, как я прикрою свое отсутствие дома. Мне уже плевать. Раз уж посылают меня на заклание, как агнца, то пусть хоть дадут подышать свободно в течение пары дней. От них не убудет.
Деловито поднимаясь по крыльцу (хотя внутри все трепещет от предстоящего), я оглядываюсь на по-прежнему стоявшего истуканом Кирилла.
— Так и будешь стоять столбом?
Мое отчаяние придавало мне храбрости и даже в какой-то мере наглости, потому что в другой ситуации я бы не осмелилась с ним так разговаривать.
Внутри домика я неторопливо осмотрелась, отметив про себя отстраненно, что тут мало что изменилось. Все так же, словно все происходило с нами буквально вчера.
Мои щеки порозовели.
— Поймал какую-нибудь дичь? — спрашиваю как можно больше равнодушнее.
— Почти.
В его ответе словно намек на что-то. Как будто он знает для чего я здесь. Голос низкий и хриплый, и у меня невольно пробегает дрожь по бедрам и коленям. Я сделала правильный выбор. Мое тело вспыхивает от одного лишь тона его голоса.
Какое-то время я смотрю в окошко, потом задаю вопрос об охоте в дождь. Он игнорирует мой вопрос, глядя на меня с легкой насмешкой.
— Что? — я не выдержала пронзительного зеленого взгляда.
— О плюсах охоты под дождем расскажу в другой раз. Через полчаса будет темно, и ты вряд ли сможешь отсюда уехать на своем велосипеде.
— А я никуда не собираюсь уезжать.