Внезапно мать подошла близко и погладила меня по щеке. Своей кожей я почувствовала ее мозоли и сухие обветренные подушечки. Как бы мне хотелось, чтобы она больше отдыхала. Но когда я уеду из этого дома, работы у нее только прибавится.
Тонкие бесцветные губы матери зашевелились в осторожном шепоте.
— Ты не нужна ему. Он совершенно тебе не подходит.
— О чем ты? — слабо возразила я, стремительно покраснев.
— Ты думаешь, что он тебя понимает. Но это не так.
— Мам…
— Я знаю про твою влюбленность в Алешинского мальчишку. Это глупо. Он ничего не сможет тебе дать несмотря на то, что у него так много. Он не сумеет тебя защитить.
— От чего? — в моем голосе сквозила горечь.
— От окружающего мира.
Если бы мы жили по-другому, как все, мне бы не пришлось защищаться, подумала я. Но вслух ничего не сказала.
— Женщинам трудно в мире.
— Женщинам трудно в нашей семье, — возразила я. Но под суровым взглядом опустила глаза.
Меня удивило, что она знала. Отец точно не в курсе, он бы не молчал. Если бы он узнал, что я целуюсь и обнимаюсь с парнем, он бы меня на месте прибил. Интересно, почему она ничего ему не сказала? Почему так долго молчала, не запрещая мне ходить туда?
— Колчин — хороший вариант, — снова заладила мать. Я практически не противилась.
Ведь я и сама всю ночь размышляла об этом. Понимала, что местами она права. Как Дуняша, я не осмелюсь бежать, а как Анфиса жить в доме и терпеть бесконечные унижения не хочу. Может, я и впрямь, буду по-своему счастлива с Колчиным? У нас могли бы родиться прекрасные дети…
— Все мы будем поблизости. Ты всегда сможешь приходить сюда.
— Мам, мне пора к деду Савве, — осмелилась перебить ее пространные излияния.
Она тут же резко вскинула глаза.
— Надеешься на этого мальчишку?
Расставив последнюю посуду, я вытерла насухо руки и встала напротив нее. Пора все разъяснить.
— Мам, между мной и Никитой ничего нет. И не может быть, — прошептала я, сглатывая комок в горле. — Я все понимаю. Мы с ним совершенно с разных миров, я знаю. Тебе не о чем волноваться. И насчет Колчина… Я… не считаю брак с ним чем-то невозможным. Просто это все так неожиданно.
Вздох облегчения раздался по комнате. Мать скупо улыбнулась.
— С ним ты заживешь в достатке.
— Угу, — неуверенно пробормотала я. Взглянув на часы, заторопилась. — Пойду я, а то уже опаздываю.
— Там дождь начался, набрось дождевик и обуй галоши, — неожиданно мягко посоветовала мать.
На этом проявление ее материнской любви закончилось, и она пошла по своим делам.
Хлюпая галошами по мокрой склизкой земле, я шла под накрапывающим дождем в сторону Ильчина, морально подготавливаясь ко встрече с Никитой. Не удержавшись, прошлась мимо двора Алексея Колчина. Встала у фонаря, вглядываясь в чужой дом. Капли стекали по моему дождевику, капюшон хорошо защищал, но узнать меня было не трудно.
Из-за дождя во дворе никого не было, но на секунду мне показалось, что из-за занавески на меня кто-то смотрит. Хозяин дома.
Неприятные мурашки и холодок пронеслись по телу, и я поспешила уйти. Даже оглянуться вдруг испугалась, чувствуя, как жжет между лопаток чужой пристальный взгляд.
Ну и как я пойду за него, если боюсь?