Резко отдернув руку, все же освобождаюсь.
— Меня подвез коллега, — чеканю, непроизвольно ускоряясь, словно это может хоть немного снизить возникшее между нами дикое напряжение.
— Видел я твоего коллегу! — не отстает от меня Родион. — Пересеклись, когда он отъезжал от наших ворот!
— Зачем тогда спрашиваешь⁈ — выпаливаю, резко открывая дверь спальни. — Расскажи лучше, как дела у твоей второй жены⁈
— Перестань ее так называть! — гремит муж, входя за мной в комнату. — И не переводи тему!
Остановившись, круто поворачиваюсь к нему:
— Я не перевожу! А подвожу! К главному, что нам следует обсудить!
— Нет, Тори, сначала будь добра объясниться! Что это было⁈ Ты забралась в машину к Чистякову мне в отместку⁈ Или ты рассудка лишилась⁈ — взгляд мужа искрится от ярости. — Мне упрекать тебя или пожалеть⁈
— Я. Спасалась. От грозы! — сгораю от гнева. — А Костю случайно встретила! — упоминаю имя бывшего, и Родион морщится, словно я ему пощечину залепила. — Он сам вызвался меня подвезти! Отказываться было глупо и неловко!
— Да ладно⁈ Значит, для тебя все-таки существуют ситуации, когда ты хотела бы, но не можешь отказать⁈ — с едкой иронией спрашивает муж. — Когда ты соглашаешься на что-то из вежливости?
— Не переворачивай все с ног на голову! Это разные вещи! — возражаю я.
— Почему же? Почему я должен был горы свернуть, но не брать с собой на юбилей Лизу, а ты своему бывшему отказать не могла⁈
— Потому что у нас не подрастает общая дочь, Родион! Потому что между нами все кончено раз и навсегда! Потому что Костя подвез меня, и мы, может, еще четыре года не увидимся! А Лебедева всегда! Всегда будет! От нее никуда не деться! — восклицаю в отчаянии.
— Да, не деться! И сколько⁈ Сколько, Тори, ты намерена наказывать меня за мою дочь? — пронзительно спрашивает.
— Я… я не наказываю тебя за дочь, — оторопело отвечаю. Я запуталась! Я устала! Я не вижу выхода! — Как ты можешь так думать?
— А что мне еще остается⁈ Мало того, что ты вышла на работу против моей воли, так еще и демонстративно тащишь своего бывшего под наши ворота!
— Не было у меня такого умысла, Родион! Я не делала этого специально! Я вообще удивлена, что мы всерьез обсуждаем твою ревность к Косте! — искренне изумляюсь.
— Но ты ведь ревнуешь меня к Лизе. Или это тоже другое? Как ты там сказала? «Ведь однажды ты ее уже выбрал», — припоминает он. — Да, выбрал. А ты, Вика, однажды уже ушла от мужчины, которому признавалась в любви!
— Я ушла к тебе! — произношу с обидой. Его упрек отзывается внутри щемящей горечью.
— Неприятно слушать, да? — вскидывает брови Родион.
— Очень неприятно, — отзываюсь, дрожа от негодования.
Моя грудь зажата в тиски, все внутри переворачивается, глаза полны слез. Мы просто перекидываемся накопившимися претензиями, выплескиваем застрявшие в сердцах обиды, жалим друг друга, кто больнее.
Невыносимо испытывать на себе гнев Родиона. Будто в нем не осталось и капли любви ко мне!
— Я бы не поехала с Костей, будь у меня другой вариант. Надолго застревать на работе я тоже не хотела. И я вообще-то испугалась, — стараюсь звучать спокойнее, чтобы снизить градус нашего разговора. — Я нуждалась в тебе, Родион. В твоей помощи. Почему же тебя не оказалось рядом?
— Потому что мне было «неловко» отказать Лизе, — продолжает жалить муж. — Они были недалеко от моего офиса. Лиза подвернула ногу. От боли даже сознание потеряла! Перепугалась и позвонила мне.
— Я удивляюсь, как это Лебедева без тебя до своих лет дожила? — покачиваю головой. — Она что, скорую не могла вызвать? Почему ты спасаешь ее? Не меня?
— Она позвонила… первой, — словно против воли договаривает муж.
— Класс! — всплескиваю руками. — Где она, эта очередь? Где можно записаться?
— Тори! Но не мог же я ей отказать⁈ Как и предвидеть град и то, что понадоблюсь тебе!..
— Конечно, не мог! И с юбилеем не мог! И с жаром у дочки! И с ногой теперь тоже! Что будет дальше? Лиза в гипсе? На костылях? Поедешь ухаживать за ней?