🕮 Читать книгу «Разбитые мечты. Внебрачная дочь моего мужа» онлайн

Резким движением, притягиваю ее к себе. С губ Лады срывается такой истосковавшийся стон, что мне становится даже совестно. Ладно, я все же не заставил ее саму запрыгнуть к себе на колени.

Вдруг на долю секунду перед моими глазами всплывает рассерженное лицо Марты. То самое, с которым на юбилее она спустила всех собак на Лизу. Ошарашено моргаю.

Но Лада уже расстегивает мою рубашку, впивается сочными, жадными губами в мои губы, и желание стирает передо мной весь остальной мир.

Глава 32

Евгения Марковна

Яркий солнечный свет заливает больничный кабинет. За окном ветер играет в листве деревьев, голубое небо усыпано нежными облаками, цветы на клумбах с высоты складываются в пестрые причудливые фигуры. За окном жизнь. А здесь… даже излишняя роскошь частной клиники не может разрушить тягостной обстановки онкоцентра.

— Прошу прощения, — в комнате появляется доктор, и мы с мужем оживляемся.

Мужчины пожимают друг другу руки. Я обмениваюсь с Ильиным улыбками.

— Меня задержал пациент, — продолжает врач, располагаясь в кресле. — Значит, вы просите перенести назначенное на завтра обследование? — останавливает на Эдуарде вопросительный взгляд.

— Да, — отзывается муж. — Сын подарил нам путешествие, и мы хотели бы провести необходимые процедуры после отдыха.

— Если вы не видите к этому противопоказаний, — настойчиво добавляю. — Поездка в Европу, не пляжный отдых.

— Такое путешествие я могу только настойчиво рекомендовать, — улыбается Ильин. — Продолжайте прием препаратов, не бывайте на солнце без средств защиты, прогуливайтесь, совершайте экскурсии, но в неспешном темпе, в удовольствие, без перегрузок. В общем, это должен быть действительно отдых.

— Да. Мы так и планировали, — заверяю врача. — Никаких лишних активностей.

— Тогда с моей стороны нареканий нет, — подытоживает он.

Выдыхаю с облегчением. Хорошо, что удалось устроить все так, как хотел Эдик.

Мужчины еще переговариваются, а я с нетерпением дожидаюсь момента, когда можно будет покинуть больничные стены и пусть всего на двенадцать дней, но постараться выбросить из головы все переживания.

После клиники сразу отправляемся в аэропорт. Дети считают, что мы улетели на двухнедельный отдых. В целом, так оно и есть, если не учитывать наших остановок в Москве: сейчас, в начале путешествия, чтобы переговорить с лечащим врачом, и на обратном пути, чтобы пройти обследование и узнать, как болезнь отреагировала на лечение. Таким образом, мы уложимся в обозначенный поездкой срок, и нашему отсутствию не пришлось выдумывать никаких объяснений.

Добравшись до аэропорта, проходим все необходимые досмотры и следуем в зал ожидания. Кресла, в которых мы устраиваемся, выстроены рядом вдоль стеклянной стены, открывающей вид на готовящийся к полету самолет. Нас с Эдиком разделяет только узкий столик, на который официантка ставит заказанные напитки. Девушка уходит, остальная часть зала остается за нашими спинами, соседние кресла пустуют, поэтому на выбранных местах мы чувствуем себя очень комфортно.

Делаю пару глотков мятного чая. Наблюдаю за мужем. Недавно приметила свою новую привычку: если Эдик рядом, практически не выпускаю его из вида, словно не могу никак насмотреться. Сейчас он молчалив и хмур. О чем думает? Как хотелось бы прочесть его мысли.

— Ты случайно не пожалел, что перенес обследование? Уже через пару дней знал бы результат, — предполагаю причину его пасмурности, когда наше молчание затягивается. Будь я на месте Эдика, никто не заставил бы меня ни на один денечек сдвинуть дату проверки. Но он принял другое решение, и мне ничего не оставалось, как согласиться. Хотя я с ума схожу от нетерпения и, конечно же, предприняла пару попыток, чтобы переубедить супруга, которые, как всегда, с моим упрямцем не сработали.

— Нет, только бы испортил нам весь отдых, — отвечает он.

— Или наоборот. В случае если новости хорошие, — подбадривающе улыбаюсь.

Но моя эмоция в муже не откликается. Хуже того — на его лицо ложится тень, взгляд становится еще тяжелее. У меня перехватывает дыхание, а сердце начинает взволнованно колотиться в груди.

— Я рад, что мы здесь, Женя, — произносит он, накрывая мою руку ладонью. — Рад этому путешествию, и тому, что ты будешь со мной на обследовании.

— Почему ты так говоришь? Почему так расстроился? — выдыхаю со страхом. Грустная речь Эдуарда пугает. Заставляет напрячься похлеще любого его недовольства… или злости, или упрямства. Пусть что угодно, только не такое упадническое настроение!

— В последнее время я плохо себя чувствую. Результаты обследования будут плохими. И…

— Нет! Нет! — выпускаю его руку. — Ты отложил проверку, а теперь вздумал прощаться здесь со мной⁈ Нет, Гордеев, или мы действительно оставляем мысли о болезни и наслаждаемся поездкой, или сейчас же возвращаемся в больницу!

— Я просто хотел сказать, что если это начало конца, если новости будут плохими, то я рад провести это время с тобой! А не один! — сердится муж.

— Ты говорил уверенно, без «если»! Начало конца⁈ Эдик! — возмущаюсь, не в силах сдержать накатившие чувства. Слышать подобное слишком горько!

— Это была минутка трогательного откровения, — ворчит супруг. — Но ты все испортила, — колет меня насмешливым взглядом.