— Когда такая высокая температура, укрывать нельзя, — глухо отзывается. — Где же скорая? — нетерпеливо вздыхает. Лиза паникует и, кажется, я начинаю заражаться ее настроем.
— Частная приедет быстро. Уверен, будут с минуты на минуту, — приободряю нас обоих. — Документы приготовила?
— Нет, — Лиза срывается с дивана, занимаю ее место.
— Папочка, — Алина открывает глаза.
— Я здесь, дочь, — поглаживаю малышку по спине, как делала ее мама.
— Хорошо, — говорит она и вновь прикрывает веки.
Алина дрожит и кажется совсем крошечной. А я чувствую себя огромным… и беспомощным. Совершенно ничего не смыслю в детских болезнях. А если у нее начнутся судороги? Что я тогда буду делать?
— Приехали, — Лиза заглядывает в комнату на секунду, оставляет на диване документы и отправляется встречать бригаду.
Вскоре в детской показывается врач и медбрат. Они начинают размеренно и четко заниматься девочкой. Мне остается только не мешаться под ногами.
Лиза рассказывает, как проявились первые симптомы. Несколько раз акцентирует внимание на том, что в прошлом при высокой температуре у Алины были судороги.
Врач просит девочку приподнять голову, затем сам разгибает ее ногу в коленном суставе. Проверяет горло, слушает дыхание. Электронным термометром измеряет температуру.
— Острая вирусная инфекция. Горло очень красное, — заключает он. — Сейчас мы сделаем инъекцию, и жар спадет.
— Ей нужна госпитализация? — спрашиваю я.
— Только если вам мало своей инфекции, и вы хотите подцепить что-нибудь еще, — врач бросает на меня спокойный взгляд. — Ничего серьезного у Алины нет. Просто старт болезни получился острым. Так бывает. Я назначу ей противовирусное. И главное давайте дочке много теплого питья.
— А если температура так и будет до сорока подниматься? — обеспокоенно уточняет Лиза.
— Вовремя применяйте жаропонижающее. Не ждите, пока она сильно подскочит. Если же все не сработает, тогда, учитывая эпизод с судорогами, вновь вызовете скорую и госпитализируетесь. Но я уверен, Алине сейчас станет легче. Это обычное ОРВИ, — заключает он и приступает к манипуляциям.
Дочка жалобно пищит: «Больно, больно», когда ей ставят укол. Затем врач долго заполняет бумаги. Вручив мне листок с назначенными лекарствами, он вновь измеряет Алине температуру.
— Тридцать девять и пять. Уже начала спадать, — сообщает, и они с медбратом собираются уходить.
Рассчитавшись со скорой, вместе с ними спускаюсь во двор. Следую в соседний дом, на фасаде которого горит большая надпись «Аптека». Купив препараты, возвращаюсь в квартиру.
— Спасибо, — Лиза забирает пакет.
Я сижу с дочкой, пока она ходит за стаканом теплой воды. После малышка недовольно хнычет, когда мы просим ее принять суспензию.
— Надо выпить, зайка, и будешь спать, — уговаривает Лиза. — Видимо, ей полегчало. Есть силы сопротивляться, — добавляет, немного просветлев.
Все-таки нам удается заставить Алину принять лекарство. Быстрее выпьет — быстрее оно начнет работать.
— Теперь можешь спокойно спать, — Лиза укладывает дочку обратно и, откинувшись на спинку дивана, шумно выдыхает: — Фух. Алинке на днях пять, пора бы мне уже привыкнуть к этим ОРВИ, но каждый раз я нервничаю, как в первый! — признается с вымученной улыбкой. — Спасибо, что приехал, Родион.
— Не за что.
— Хорошо, когда есть с кем разделить переживания, — смотрит с благодарностью.
— Алина часто болеет?
— На самом деле нет. Но после тех ее судорог, я ужасно боюсь высокой температуры.
— Не мудрено, — с пониманием отзываюсь. Мне, чтобы обеспокоиться, хватило бледного вида дочери. — И как ты справилась тогда? Что делала?
— Тогда я не справилась, Родион, — отвечает Лиза и с грустью смотрит на дочку. — Держала ее и молилась. Совершенно не знала, что делать. Потом уже прочла, как себя вести в такой ситуации. Было очень страшно.