Глава 1
Смотрясь в большое напольное зеркало, я надеваю серьги. Длинные золотые капли покачиваются, сверкая россыпью мелких бриллиантов. Поправляю идеально выпрямленные черные волосы. Окидываю себя контрольным взглядом.
В гардеробную входит Родион. Скользит ладонью по моей талии, касается губами обнаженного плеча.
— Потрясающе выглядишь, — улыбается моему отражению.
— Спасибо, — улыбаюсь в ответ.
Муж притягивает меня к себе. Прижимает крепче, поглаживая спину.
— Из этого платья нетрудно выбраться, — приговаривает, спускаясь поцелуями по шее. — Может, немного опоздаем?
— Я потратила на сборы не меньше часа, — усмехаюсь возмущенно. — Ты меня из него не вытащишь.
— Точно ли дело в этом? — муж заглядывает в глаза.
— Родион, ты же знаешь, — мрачнею, ощущая, как по спине расползается холод.
— Брось, три месяца уже прошло, — не выпускает меня из объятий. — Пора приободриться. Мы ведь не теряем надежду.
— Это очень нелегко — спустя два года и четыре неудачных попытки, — произношу, и в горле комом застревает досада. Когда мы касаемся этой темы, сдерживать слезы становится все труднее. В мыслях сразу возникает последняя беременность. Малыш продержался дольше всех. Замер на пятой неделе…
— Тори, детка, — сочувственно протягивает муж. Обнимает нежно. Прижимаюсь щекой к его плечу. Закрыв глаза, пережидаю накатившую грусть. — Хватит грызть себя, — говорит он и целует меня в макушку. — Жизнь продолжается. Надо отпустить, детка. Надо отпустить, — вздыхает Родион.
— Пока не могу, — шепчу в ответ.
С каждой новой потерянной беременностью на меня накатывает уныние. Все сильнее, все длительнее, все глубже. И сейчас я по-прежнему в его безысходном плену.
— Ладно, — произношу, выпутываясь из крепких объятий мужа. — Нас, наверное, уже заждались. Живем с родителями, а на ужин придем последними.
— Как обычно, — улыбается он.
Бросаю взгляд в зеркало, чтобы проверить макияж.
— Все в порядке, — подсказывает муж.
Беру протянутую им руку, и мы направляемся в столовую.
Как я и предполагала, семья Гордеевых в сборе. Наш самый узкий круг. Ближайшие из ближайших. Все на своих местах: Эдуард Борисович и Евгения Марковна занимают торцы стола друг напротив друга, по левую руку от отца сидит Филипп, младший из братьев, по правую руку два пустующих стула ждут нас с Родионом. Слева от Евгении Марковны расположилась Марта, рядом с ней один из близнецов, Лев, если не ошибаюсь. Иногда я действительно путаю мальчиков, так они похожи. Напротив жены занимает место Богдан, старший из братьев Гордеевых, рядом с ним сидит Савва, второй близнец Богдана и Марты.
— Добрый вечер! — громко здоровается Родион.
— Добрый вечер, — тоже приветствую всех и следую за ним к главе семейства.
— Папа, рад видеть! — муж пожимает отцу руку. Затем обнимает его, похлопывая по спине.
— Добрый вечер, Родион, — отвечает Эдуард Борисович и переходит ко мне. — Вика, ты, как всегда, прекрасна. Привет, — целует в щеку.
— Здравствуйте, — произношу, разглядывая свекра. Мы не виделись целый месяц. — Как же вы постройнели. Мама Женя, мне кажется, или папа прилично так похудел? — поворачиваюсь к свекрови.
— Похудел, Вика. Все из-за разлуки со мной, — с улыбкой соглашается та.
— И прическу поменял, — продолжаю удивляться.
— Я бы на вашем месте, Евгения Марковна, призадумалась, — хмыкнув, предостерегает Марта. — Чего это Эдуарда Борисовича на перемены потянуло?