– Недалеко от Кливленда. А ты?
– Цинциннати, – отвечаю я.
– Значит, мы не ходили в один детский сад, а потом забыли о существовании друг друга?
Я фыркаю.
– Нет. В любом случае, ты говорила о своих бабушке и дедушке.
– Ага, значит, они вырастили меня, а потом умерли.
Я оглядываюсь, когда она замолкает.
– Это...это конец истории?
Она пожимает плечами.
– В значительной степени. Они умерли, когда мне было восемнадцать, и оставили мне кучу денег. Я была единственным ребенком, поэтому мне не нужно было делиться ими. С тех пор я использую их для путешествий. Как по США, так и в другие малоизвестные страны. Не стала поступать в университет, так как это полная чушь. Потом увлеклась мотоциклами. Купила свой первый после смерти бабушки с дедушкой и как-то ночью чуть не покончила с собой на автостраде. Затем нашла достойное применение их деньгам и получила квалификацию механика. Остальное – история, – она делает ещё один глоток кофе. – Но, да, деньги сейчас на исходе, поэтому работа становится всё более необходимой.
У меня голова идет кругом от потока информации. Я не хочу спрашивать, что случилось с ее родителями, потому что это кажется немного навязчивым.
– Так что, да, – продолжает она. – Думаю, я считаю себя в некотором роде свободным человеком. У меня нет семьи, и люди часто подводят, поэтому я держусь особняком. Кажется, это самый простой путь.
Возможно, в том, что она только что сказала, много грусти. Но я не вижу, чтобы это отразилось на её поведении. Я думаю, что Коллинз относится к тому типу людей, которые искренне смирились с тем, кто она есть, и с тем образом жизни, который она ведет.
В этом смысле она немного похожа на Джека.
Протягивая руку, она берет половинку булочки, от которой ранее отказалась, и откусывает.
– Что ты думаешь? – спрашиваю я.
Она мотает головой из стороны в сторону.
– Comme ci, comme ça (c франц. «Так себе»). Думаю, всё в порядке.
– Ну, как бы то ни было, скажи моему парню, что это лучшее, что ты когда-либо пробовала, хорошо?
– Вот первое признание в нашей дружбе, – она кладет булочку обратно и вытирает руки. – Помнишь, я говорила тебе, что совершенно не интересуюсь спортом?
Я киваю.
– Ну…это не совсем так, во всяком случае, не в смысле благодарности, – она подмигивает мне. – У профессиональных спортсменов действительно красивые задницы.
– Да, я определенно могу подтвердить, что это так.
Она хмурится от пришедшей ей в голову мысли.
– Хотя я бы не смогла вступить в отношения с кем-то из них. Думаю, я была бы счастлива просто время от времени трогать её.
Я смеюсь.
– Что-то вроде соглашения о “твердой заднице с выгодой”?
– Да, – она улыбается, а затем откидывает голову назад. – Уф, прошло слишком много времени.
– Ты вроде как должна винить в этом только себя, понимаешь?
Она резко поворачивает ко мне голову.