🕮 Читать книгу «Измена. Невеста на месяц» онлайн

Я ржу, и впервые за день смех не кажется вымученным. Мы танцуем под регги, и я кружусь, чувствуя, как Бали оживает вокруг — фонарики мигают, море шепчет, а я жива, несмотря на всё. Алекс подхватывает меня, когда я чуть не падаю, и его "осторожно, королева!" заставляет меня хохотать. Это не любовь, не побег — это просто момент, когда я могу дышать.

Мы возвращаемся к стойке, запыхавшиеся, и я заказываю воду, чтобы не свалиться от мохито. "Ты правда спас мой вечер," — говорю я, и он пожимает плечами, как будто это ерунда. Мы болтаем о его планах — он хочет поехать в Австралию, попробовать там сёрфинг, — и я дразню: "Смотри, чтоб акулы не съели твой дзен." Он ржёт, и я думаю, что, может, Лена права: я офигенная, и я найду свой путь.

Но тут двери бара открываются, и моё сердце падает, как камень. Вероника. Она входит, как будто владеет этим местом, в белом платье, которое блестит, как её чёртова улыбка. Её волосы струятся, как в рекламе, и она оглядывает зал, как королева джунглей. Я замираю, чувствуя, как кровь стынет. Она здесь. В моём баре, в моём вечере, в моей жизни. Алекс замечает мой взгляд и хмурится: "Анна, что…"

"Это она," — шепчу я, и мой голос — как лёд. Вероника. Женщина, которая украла моего мужа, мою сказку, моё всё. И она стоит в десяти метрах, смеётся с каким-то типом, как будто не разбила мне сердце. Я сжимаю стакан, и мир сужается до её силуэта.

Песок горькой правды

Бар пульсирует, как сердце, но моё собственное застыло, когда я увидела Веронику. Она стоит в десяти метрах, смеётся с каким-то типом, как будто не разбила мне жизнь. Мохито в моей руке кажется уже горячим, как моё дыхание, и я чувствую, как гнев закипает, как лава. В голове всплывает всё разом все обещания, ложь, предательство, и она, эта женщина, — центр моего ада. "Анна, не теряй контроль," — шепчу я, но ноги уже несут меня вперёд.

Алекс хватает меня за запястье, его глаза встревоженные, но спокойные. "Анна, ты уверена? Не делай ничего, о чём пожалеешь."

Я хмыкаю, и сарказм рвётся наружу: "Пожалею? Единственное, о чём я жалею, — что не сделала это раньше." Но его взгляд заставляет меня выдохнуть. "Я просто поговорю, Алекс. Мне нужно это закончить. Ты не против, если я оставлю тебя на минутку?"

Он отпускает мою руку, кивая. "Иди, королева. Разберись. Я тут, если что." Его улыбка — как тёплый луч, и я киваю, чувствуя, как его поддержка даёт мне силы. Алекс — мой спаситель, предавший мне уверенности в себе и своих силах. Я поворачиваюсь к Веронике, и чувствую одновременно злость и тревогу.

Я шагаю через толпу, игнорируя регги и смех вокруг. Мой пульс стучит в висках, и я твержу: "Анна, ты офигенная." Вероника замечает меня, когда я уже в двух шагах, и её улыбка меркнет, как будто кто-то выключил свет. Она отходит от своего спутника, и я вижу, как её глаза бегают, как у загнанного зверя. Хорошо. Пусть боится.

"Нам надо поговорить," — говорю я, и мой голос — как сталь, хотя внутри всё дрожит. "Сейчас. На улице."

Она моргает, но кивает, бросая взгляд на своего спутника, который пожимает плечами. Мы выходим из бара, и ночной воздух бьёт в лицо, пропитанный солью и жарой. Улица гудит — мотороллеры, фонарики, туристы, — но я вижу только её. Она скрещивает руки, пытаясь выглядеть уверенной, но я замечаю, как дрожат её пальцы.

"Говори," — бросает она, и её голос острый, как будто она имеет право злиться. Это подливает масла в огонь.

"Ты серьёзно?" — я хохочу, но смех горький, как дешёвое вино. "Ты спишь с моим мужем, а я должна объясняться? Я знаю всё, Вероника. Переписка, ваши ночи, его 'скучаю'. Ты разрушила мой брак, так что не строй из себя жертву."

Её лицо бледнеет, и она открывает рот, но я не даю ей вставить слово. "Я видела вас на пляже, дважды. Я находила сообщения. Он врал мне про юриста, про твои 'беды', а ты… ты писала ему, как скучаешь по его рукам. Как ты могла? У тебя нет ни капли совести?"

Она отводит взгляд, и я вижу, как её губы дрожат. "Ты не понимаешь," — шепчет она, и её голос ломается. "Это не так просто, Анна."

"Не просто?" — я шагаю ближе, и мой голос звенит. "Ты трахала моего мужа, Вероника! Это довольно просто! Мой медовый месяц, моя любовь, моя жизнь — ты всё это растоптала! И ради чего? Чтобы вернуть его? Ты правда думала, что он выберет тебя?"

Она вздрагивает, как от пощёчины, и её глаза блестят, но не от гнева — от слёз. "Он обещал," — говорит она тихо, и её слова — как удар в грудь. "Он сказал, что вернётся ко мне. Что вы… что это временно, что он всё ещё любит меня. Я верила ему, Анна. Я не хотела тебе вреда."

Я замираю, чувствуя, как мир рушится снова. "Обещал?" — шепчу я, и гнев сменяется чем-то холодным, как лёд. "Он сказал, что вернётся к тебе? Что я… временно?"

Она кивает, вытирая щёки. "Он говорил, что ты ничего не заподозришь, что он разберётся. Я… я любила его, Анна. Я думала, он мой. Но потом я видела вас — на свадьбе, на пляже, — и поняла, что он врёт. Он играл нами обеими. Вот смотри".

Она показывает мне переписки, где Михаил клянётся, что разведется со мной сразу после медового месяца, показывает фото, где он подставляет обручальное кольцо к туалету, якобы смывает его и подпись: "Пока недожена".

Я стою, не дыша, и её слова, переписки, фото — как нож в сердце, всё глубже и глубже. Михаил не просто изменил. Он манипулировал, лгал, держал нас обеих на крючке, как рыбу. Я вспоминаю его "я люблю тебя", его слёзы, его "это было один раз". Ложь. Всё ложь. Мой гнев пылает, но под ним — жалость, к ней, ко мне, к двум женщинам, которых он использовал.

"Ты верила ему," — говорю я, и мой голос тише, но твёрже. "Я тоже. Мы обе были идиотками, Вероника. Но знаешь что? Это не наша вина. Это его. Он не стоит ни твоих слёз, ни моих."

Она смотрит на меня, и её глаза — как зеркало моих. "Мне жаль," — шепчет она. "Я не хотела… я не знала, как далеко это зайдёт."

"Я тоже," — говорю я, и мой сарказм выцвел, оставив только усталость. "Но теперь знаю." Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но оборачиваюсь: "Держись подальше от него. И от меня. Мы обе заслужили лучше."

Она кивает, мы заключаем друг друга в объятия, в знак женской солидарности, я иду обратно в бар, чувствуя, как гнев растворяется, как песок под волнами. Я не ненавижу её. Я ненавижу его, но даже это чувство тускнеет, потому что он не стоит моего огня. Я возвращаюсь к Алексу, который сидит у стойки, потягивая пиво, и его взгляд — как вопрос.

"Всё окей?" — спрашивает он, и я киваю, хотя это ложь.

"Пойдём прогуляемся," — говорю я, и мой голос ровнее, чем я ожидала. "Мне нужен воздух."

Он встаёт, не задавая вопросов, и мы выходим на ночной пляж. Песок холодит босые ноги, волны шепчут, а звёзды сыплются, как осколки. Мы идём молча, и я думаю о Веронике, о её слезах, о Михаиле, который играл нами, как шахматными фигурами. "Мы обе заслужили лучше," — шепчу я, и Алекс оборачивается.

"Что?" — хмыкает он, и я качаю головой.