🕮 Читать книгу «Измена. Невеста на месяц» онлайн

Я крадусь в ванную, плещу холодной водой в лицо и смотрю в зеркало. "Ты королева, держись," — хмыкаю я, но глаза выдают усталость. Сегодня я не хочу ссор, не хочу вопросов. Хочу просто быть с ним, как раньше, когда всё было легко. Я возвращаюсь в комнату, и Михаил уже проснулся, потягивается, как кот. "Доброе утро, моя звезда," — ухмыляется он, и я заставляю себя улыбнуться.

"Звезда требует кофе," — фыркаю я, падая рядом. Он тянет меня к себе, целует в лоб, и я таю, несмотря на всё. Его тепло — как лекарство, но я не могу забыть фото в телефоне. "Что на сегодня?" — спрашиваю я, чтобы отвлечься.

"Всё, что захочешь," — говорит он, вставая. "Но сначала завтрак. Я не доверяю твоей яичнице после вчера."

"Эй, это был шедевр!" — ржу я, кидая в него подушку. Мы хохочем, и я почти верю, что всё нормально. Пока что.

Утро проходит в привычной суете. Мы завтракаем на террасе — тосты, фрукты, кофе. Михаил болтает про какого-то клиента, который требовал "невозможное", а я дразню его: "Ты просто любишь быть героем." Он строит рожу, и я смеюсь, но каждый его взгляд напоминает мне о ночи. Я прячу тревогу за шутками, как за щитом, и твержу: "Анна, наслаждайся."

Мы решаем исследовать Убуд — город, где джунгли сливаются с искусством. Арендуем скутер, и я визжу и заливаюсь смехом, вцепившись в Михаила, пока мы мчим по дорогам. Сверху палит солнце, а вокруг разливается зелёный ландшафт. "Если разобьёмся, я тебя не прощу!" — ору я, и он ржёт: "Держись, или станешь частью пейзажа!" Я хихикаю, прижимаясь к нему, и на миг забываю про всё — про Веронику, про фото, про сообщения. Есть только ветер, его спина и дорога, которая кажется бесконечной.

В Убуде мы бродим по рынку, где прилавки завалены резными масками, тканями и статуэтками. Я хватаю статуэтку золотого слона и показываю Михаилу: "Это моё новое сокровище!" Он хмыкает: "Ты и без него сокровище." Михаил торгуется с продавцом, который, клянусь, мог бы продать песок в пустыне, и ещё покупает мне браслет, надевает его на запястье, и я думаю, что ради таких моментов я вышла за него.

Мы обедаем в кафе, спрятанном среди рисовых полей. Столы стоят на деревянных настилах, а вокруг — зелень, которая дышит. Я жую салат с авокадо, а Михаил пробует что-то с кокосом, морща нос: "Это еда или мыло?" Я ржу: "Ты просто некультурный!" Мы болтаем о ерунде — как он ненавидел математику в школе, как я мечтала стать певицей, пока не поняла, что пою, как утка. Его смех — как музыка, и я хочу заморозить этот день, чтобы он длился вечно.

Днём мы заходим в храм, где воздух пропитан благовониями, а статуи богов смотрят, как будто знают все мои секреты. Я шепчу Михаилу: "Если они заговорят, я убегу." Он хихикает, обнимая меня за плечи: "Я их уговорю молчать." Мы оставляем подношение — цветы и рис — и я загадываю желание: чтобы всё было хорошо. Но фото в телефоне, как заноза, напоминает, что "хорошо" — это пока иллюзия.

К вечеру мы возвращаемся к пляжу, где закат превращает небо в пожар — оранжевый, розовый, лиловый. Я достаю телефон, стараясь не думать о тех снимках, и говорю: "Давай фоткаться, пока свет идеальный!" Михаил кивает, и мы позируем у воды — он обнимает меня сзади, я строю рожи, потом целую его в щёку. "Ты фотогеничнее," — дразнит он, и я фыркаю: "Это ты просто завидуешь!" Мы ржём, пока местный парень не предлагает нас сфоткать. Он щёлкает кадр за кадром, и я вижу нас на экране — счастливых, влюблённых, как будто ничего не треснуло.

"Это для альбома," — говорю я, глядя на фото, где мы смеёмся, а закат горит за спиной. Михаил кивает: "Для наших внуков." Я улыбаюсь, но в груди щемит. Внуки? А что, если Вероника всё разрушит? Я прячу телефон, и мы сидим на песке, глядя, как солнце тонет в море. Его рука в моей, его тепло — это всё, чего я хочу. Но фото, сообщения, ночи — они никуда не делись.

Мы возвращаемся в виллу, когда звёзды уже усыпают небо. Михаил тянет меня на диван, и мы лежим, болтая о том, как круто было сегодня. Я смеюсь, когда он рассказывает, как чуть не свалился со скутера, но внутри всё ещё бурлит. Я хочу спросить про Веронику, про фото, но не могу — не после этого дня, не после заката. "Анна, ты разберёшься," — шепчу я себе, засыпая в его объятиях. Сегодня я счастлива, и это правда. Но завтра я открою телефон, посмотрю на те снимки и найду ответы. Потому что моё счастье — это он, и я не дам его украсть.

Ссора на рассвете

Я просыпаюсь от мягкого света, который сочится через занавески, окрашивая комнату в розовые и золотые тона. Рассвет на Бали — как картина, которую кто-то нарисовал, чтобы напомнить, что мир всё ещё красив. Но внутри меня буря. Ночные тени — Михаил с Вероникой на пляже, их шёпот, мои фото, сообщения на его телефоне — не отпускают. Вчера мы были счастливы: скутер, рынок, закатные снимки, где мы смеялись, как будто всё идеально. Но идеальность трещит, как тонкий лёд, и я устала притворяться, что не замечаю трещин.

Михаил спит рядом, его дыхание ровное, а рука лежит на подушке, как будто ищет меня. Я смотрю на него, и сердце сжимается — от любви, от страха, от злости. "Анна, держи себя в руках," — шепчу я, выскальзывая из кровати. Хочу сделать что-то нормальное, чтобы заглушить гул в голове. Кофе, может быть. Или просто постоять на террасе, пока мысли не улягутся. Я натягиваю шорты и футболку, оставляя телефон на тумбочке — те проклятые фото ждут своего часа, но не сейчас.

На кухне я вожусь с туркой, пока аромат кофе не начинает щекотать нос. Рассвет за окном разгорается, и я думаю, как хочу вернуть вчера — его улыбку, наши шутки, момент, когда он назвал меня сокровищем. Но Вероника, её смех, её тень — всё это как яд, который медленно растекается. Я вспоминаю Лену: "Собери факты." Фото — это факт. Сообщения — факт. Но что они значат? Я сжимаю кружку, пока пальцы не белеют. "Сегодня я поговорю," — решаю я, но в груди всё равно холод.

Я возвращаюсь в комнату с кофе, но Михаил уже не спит. Он сидит на кровати, держа мой телефон, и его лицо — как грозовая туча. Мой желудок падает, как лифт. "Анна, это что?" — спрашивает он, поворачивая экран ко мне. Фото. То самое, с пляжа: он и Вероника, их силуэты у воды, лунный свет, её улыбка. Я замираю, кофе дрожит в руках.

"Ты рылся в моём телефоне?" — шиплю я, ставя кружку на стол. Гнев вспыхивает, как спичка, хотя я знаю, что это не главное. Но это легче, чем сразу лезть в пропасть.

"Он был открыт," — огрызается он, вставая. "Я хотел поставить будильник, а тут… это. Ты следила за мной? Фотографировала? Что за чёрт, Анна?"

"Я следила?" — я почти ору, чувствуя, как всё, что копилось, рвётся наружу. "Это ты шатался по ночам с Вероникой! Дважды, Михаил! Я видела вас — на пляже, в три утра, как будто это нормально! А теперь ты мне будешь выговаривать?"

Его глаза расширяются, но он не отступает. "Ты серьёзно? Ты думаешь, я… что? Изменяю тебе? С Вероникой? Анна, это бред!"

"Бред?" — я хохочу, но смех горький, как кофе без сахара. "Тогда объясни, почему ты с ней трындишь посреди ночи? Почему она везде — на свадьбе, на вечеринке, в городе? Почему я нахожу сообщения на твоём телефоне — 'Спасибо за вчера, было круто'? Что это за хрень, Михаил?"

Он открывает рот, но слова застревают. Его лицо краснеет, и он проводит рукой по волосам. "Сообщения? Ты лазила в мой телефон?"

"Один раз," — огрызаюсь я, скрещивая руки. "И знаешь что? Я жалею, что не лазила раньше. Потому что я устала гадать, что ты скрываешь! Я видела вас, Михаил! Дважды! Ты даже не сказал, что встречался с ней! Это что, теперь мой медовый месяц — игра в шпионов?"

"Анна, успокойся," — говорит он, но его голос дрожит, и это только подливает масла в огонь.

"Успокоиться?" — я шагаю к нему, глаза горят. "Ты серьёзно? Я на Бали, с мужем, которого люблю, а вместо коктейлей и танцев я крадусь по кустам, потому что ты тусуешься с бывшей! Ты хоть понимаешь, как это выглядит? Как это… больно?"

Он замирает, и в его глазах мелькает что-то — вина, растерянность, я не знаю. "Анна, я не… Это не то, что ты думаешь," — начинает он, но я перебиваю.

"Тогда что это? Объясни, Михаил! Потому что я не хочу быть дурой, которая верит в сказки, пока её муж шушукается с блондинкой!" Мой голос срывается, и я чувствую, как слёзы жгут глаза. Я не хочу плакать, не хочу быть слабой, но всё, что я держала — свадьба, ночи, сообщения, — вырывается, как река.

Он делает шаг ко мне, но я отступаю. "Вероника… Это не романтика, Анна," — говорит он, и его голос тише, но твёрже. "Мы просто говорили. Она… у неё проблемы, и я помогал. Это не секрет, я просто не думал, что это важно."

"Не думал, что важно?" — я хохочу, вытирая глаза. "Ты шатался с ней ночью, Михаил! Ещё раз повторяю, Дважды! А может не дважды, Михаил! И не сказал мне ни слова! Ты думаешь, я должна просто проглотить это и улыбаться? Я видела её руку на твоём плече, её смех, как будто вы лучшие друзья! А я — что, должна верить, что это 'ничего'?"