От того, как его взгляд проходится теперь по моей фигуре, на шее встают невидимые волоски.
А ещё волнует последняя фраза.
Точно… слёт . Это придётся без шуток лететь, да?
У меня крылья отвалятся!
- И вещи необходимые взять не забудь, - продолжает напутствовать мажор.
- Это какие?
- В твоём случае в первую очередь форму. Побольше, все запасы. Потому что если изорвёшь рубашки, я тебе свои не дам… наверное.
Я нервно смеюсь.
Он только изгибает губы - красиво, эффектно и без тени смущения.
А может у нас и правда, могло бы что-то получится?
Не будь всей этой навязанной фигни? Хм?
***
В следующие дни я готовлюсь к слёту.
Везёт, конечно, что эти дни вообще есть. Что каким-то образом силы убеждения золотого дракона хватило, и ни ревизор, ни родители Ивы - никто пока больше не стучится в двери академии с требованиями выдать меня им в руки и замуж.
“Маменьке” я даже сама пишу письмо. Не потому что соскучилась - скорее, надеясь как-то оправдать Агату и усыпить бдительность противника. Заверяю, что у меня всё хорошо. Понимаю, что это не поможет и я скорее успокаиваю так совесть.
Няня плачет напоследок, обнимая меня. Точнее, не меня, а Иву…
- Вы так изменились, госпожа! Как совсем другая драконица.
Я слегка вздрагиваю. Хоть мы уже и обсуждали подобное, сейчас, на прощание её слова звучат опасно. Не хочется, чтобы она вот с этим настроем ехала к матери Ивы.
Но я стараюсь внешне ничего не показать.
А потом вздыхаю с огромным облегчением в опустевшей комнате.
Захожу в лазарет. Добрая доктор хмурится, стоит завести речь о зелье.
- Да, мы так и не выяснили, что ты пила. Хочешь рассказать?
Насколько я успела понять, лечит она магией, связанной с трансформацией. Как драконица и только драконов. То есть, она более-менее знает, как отреагировало моё тело - но на что? Нет ответа!
А реакция тела - ну, не особо говорящая.
- Конечно, тебя рвало. Сознание было спутанным два дня. Проявлялся частичный оборот - но это может быть связано с нагрузкой на организм. Что именно ты хочешь знать?
Пожимаю плечами. Скажу, что сама не знаю, какое зелье пила - и она может тоже решить, что меня отравили. И доложит кому-нибудь, и опять поднимется шумиха!
Шумиха - зло.
Так что я ухожу. Собираюсь и тренируюсь. Последнее - на самом деле сложно, и все стремятся мне об этом напомнить.
Когда в первый же из этих дней меня вызывают к ректору, сердце слегка ухает. Но я прихожу, а жених спокойно встречает меня, сидя за столом.
- Ты готовишься? - спрашивает, когда я сажусь тоже.