Пять лет я строил стену вокруг себя. Пять лет жил работой, контролем, порядком. Никаких эмоций. Никаких привязанностей. Особенно на работе. Это было высечено на камне — правило, оплаченное слишком дорогой ценой.
Но появилась она. Ксения Ларина. Она просто пробила эту стену. Уничтожила, стёрла в порошок.
Её взгляд, её голос, её уязвимость, которую она так тщательно прятала…
Та ночь… Я закрыл глаза, вспоминая. Ощущение её кожи под моими пальцами. Её тихие стоны, когда я целовал её шею. То, как она отвечала на мои ласки — сначала неуверенно, потом всё смелее, отдаваясь полностью, без остатка.
Она была невероятной. Страстной, нежной, отзывчивой. Живой. Рядом с ней я сам почувствовал себя живым — впервые за эти пять проклятых лет.
Зачем я позволил этому случиться? Зачем переступил черту? Я знал правила игры. Знал риски. Привязанность на нашей работе — это слабость. Это боль. Это прямой путь к катастрофе. Я уже проходил это.
Но мысль о том, чтобы снова отстраниться, возвести стену, казалась невыносимой. Я хотел её видеть. Слышать её голос. Касаться её. Черт возьми, я просто хотел её.
Я почувствовал непреодолимое желания прямо сейчас позвонить ей. И похрен на то, что смена ещё не закончилась.
Найти предлог? Спросить про отчет? Глупости. Я просто хочу услышать её голос. Я взял телефон и набрал её номер.
Она быстро приняла вызов.
— Ксюш?
Тишина в ответ. Странная, напряженная тишина, сквозь которую пробивались какие-то звуки — стон, бульканье жидкости… И её дыхание — частое, прерывистое.
— Ксения? Что происходит? — спросил я резко. Холодное предчувствие сковало грудь.
Молчание. Пугающее молчание.
— … делаем все возможное… но ему нужна операция…
Это был её голос! Она говорила с кем-то! Отчитывалась? Или…
— Заткнись! — заорал мужской голос, грубый, на взводе, перекрывая ее слова. — Делайте, что можете! Капельницу ставьте! Кровь останавливайте! Чтобы он жил!
Угроза. Явная, неприкрытая. Капельница… Кровь… Операция…
— Руку! — рявкнул тот же голос ещё громче. — Убрала руку! Быстро!
И снова её дыхание, частое, испуганное. И чьи-то стоны.
Я сразу всё понял. Она в опасности.
Заложники. Черт возьми! Они в заложниках! Ублюдок с оружием угрожает ей!
Кровь отхлынула от лица. Ледяной ужас сдавил горло. Лена… Нет. Не снова. Только не это.
Паника обожгла на мгновение, но тут же отступила, сменившись холодной яростью и абсолютной концентрацией. Мозг заработал четко, быстро, просчитывая варианты. Адреналин хлынул в кровь, внутри будто всё закипело.
Я не отключал ее звонок. Оставил телефон на громкой связи. Слышать. Контролировать. Одновременно набрал на рабочем телефоне номер дежурного по УВД.
— Главный врач станции скорой помощи Мельников. Улица Зеленая, дом… — я быстро назвал номер из ее последнего вызова, который уже успел посмотреть. — Захват заложников. Мои сотрудники, бригада сто семь. Преступник вооружен, предположительно пистолет. Есть раненый, возможно, сам преступник или его сообщник. Требую немедленно выслать группу захвата и переговорщика. Действовать тихо! Никаких сирен до прибытия группы! Повторяю, тихо!
Повесив трубку, тут же набрал диспетчерскую.
— Наташа! Сто седьмую бригаду взяли в заложники. Преступник вооружен. Полиция и СОБР вызваны. Две бригады — реанимацию и линейную — на подход к адресу. Ждать команды на безопасном расстоянии. Держать меня в курсе по рации. Выполнять!
— Поняла, Андрей Викторович! — голос диспетчера дрожал.
Я слушал трубку. Ксения что-то говорила раненому. Спокойно, профессионально. Умница. Держится. Но голос преступника становился все более нервным. Он на грани. Времени мало.