Внутри всё замерло… К кому он обращается? Я будто стою на краю пропасти, и для падения в бездну мне не хватает всего одного толчка.
— … Вика… — меня толкают, и я падаю. Чувствую, как моё сердце разбивается на мелкие осколки.
Мой мозг не понимает, что происходит. Кто эта женщина? Что она делает в моей квартире и почему она «любимая», а не я? Только утром всё было иначе!
Уши горят, я не знаю, как себя вести и что делать дальше. Ярость и горечь поднимаются из глубины, смешиваясь с отчаянием. Неужели это всё?
Капельница. Надо поставить эту чёртову капельницу.
На удивление, попадаю в вену с лёгкостью и запускаю систему.
Звенящая тишина.
Смотрю на быстро капающее лекарство, мысленно надеюсь, что капать оно будет вечно.
— Любимый, тебе стало плохо, но уже всё хорошо, я вызвала скорую, — невеста моего мужа постепенно приходит в себя. В спальне становится невыносимо душно, ощущаю острую нехватку кислорода.
Паша начинает приходить в себя, его взгляд резко фокусируется на мне:
— Ксюша⁉ Что ты… Что ты тут делаешь? — смотрю ему в глаза. Что я там хочу увидеть? Наверное, раскаяние. Но его там нет.
— Милочка, я понимаю, что ты ещё жена, но давай ты поможешь и уедешь, а? — надменно произносит Вика.
Что⁈ Я захлебываюсь от возмущения. Кажется, мои глаза вот-вот выпадут из орбит.
— Ну что ты на меня пялишься? Да, знаю я, что он женат. И что? — продолжает она.
— И что? — только и могу повторить я. Спазм сжимает горло, дыхание становится прерывистым.
— Вы же давно не живете вместе и разводитесь. Так что, подруга, давай без сцен, ладно?
Я молчу. Сглатываю. Медленно киваю.
— Ну и умничка. Что с моим Пашей? — на слове «моим» она делает акцент и внимательно смотрит на меня, с откровенным наслаждением наблюдая за моей реакцией.
— Павел, вы принимали что-то сегодня, кроме алкоголя? — стараюсь абстрагироваться и оказать помощь, но голос предательски дрожит.
— Там, — он кивает на прикроватную тумбу. Я быстро открываю её и сразу всё понимаю.
— Сколько?
— Три. — Поднимаю брови с недоумением. Три таблетки виагры — это слишком. Я всегда была против, но знала, что Паше нравилось принимать их, чтобы «надолго хватило», как он сам говорил.
— В больницу поедем? — знаю ответ заранее, но обязана предложить. Да и письменный отказ нужно взять в любом случае.
Паша мотает головой. Система докапала, я снимаю её и заклеиваю место инъекции. Впиваюсь себе ногтями в руку, чтобы сдержать подступающую истерику.
— Надо подписать отказ, — мой коллега, наконец, пришёл в себя. Достает бланк и объясняет, что писать.
Я быстро собираю укладку и выбегаю из своей квартиры. Дверь, подъезд, наш экипаж. Залезаю в салон и падаю на носилки. Внутри меня всё горит и я не знаю, как погасить эту боль. Это словно кошмарный сон, а я всё никак не могу проснуться.
— Всё нормально? — голос водителя звучит обеспокоенно.
— Да, дядя Витя, всё нормально. Артём сейчас будет.
— Понял, пойду покурю, — наш водитель, Виктор Петрович, всегда отличался пониманием.
Не в силах себя сдерживать, слёзы текут сами собой. Хочется свернуться калачиком под одеялом и долго-долго жалеть себя.