— Ты сам всё разрушил, Павел. Ты!
— Я? Да ты всегда была ничтожеством, — его губы искривились в злобной ухмылке. — Без меня ты бы сгнила в своей дыре, а теперь строишь из себя сильную? Жалкое зрелище, жёнушка. Думаешь, без меня чего-то стоишь?
Артём медленно поставил бокал на стол. Его пальцы побелели от напряжения.
— Проваливай, — спокойно сказал он, но голос прозвучал так, что воздух в ресторане, казалось, сгустился.
Павел метнул на него злой взгляд, но отступать не спешил. Он сделал шаг ближе и, наклонившись ко мне, прошипел:
— Ты просто жалкая. Думаешь, он с тобой надолго? Такие, как ты, никому не нужны.
Меня как будто облили ледяной водой. В груди что-то сжалось, но я не позволила себе отвести взгляд.
— Убирайся, — прошипела я, прожигая его взглядом.
Артём встал, его пальцы сжались в кулаки.
Павел ухмыльнулся.
— Ах да, чуть не забыл! — его голос сорвался на довольный смешок. — Я купил квартиру. Для Вики. Мы с ней туда переезжаем. У нас, в отличие от тебя, всё серьёзно.
В голове что-то щёлкнуло. Вика. Та самая, ради которой он разрушил нашу жизнь.
Павел смотрел на меня сверху вниз, с удовлетворением наблюдая, как его слова впиваются в самое сердце.
— Ты… — я хотела ответить, но губы не слушались. В ушах стоял звон.
— А ты что думала? — он вскинул брови, продолжая наслаждаясь эффектом. — Что я буду умолять тебя вернуться? Не смеши меня. Ты давно себя в зеркало видела?
Я больше не слышала ни звуков, ни голосов. Только непрекращающийся гул в ушах.
Павел развернулся и ушёл.
Я сжала бокал в руке так сильно, что тонкое стекло хрустнуло и осколки со звоном полетели на пол.
Артём дотронулся до моей руки, но я резко её убрала.
— Ксения…
— Не надо, — голос звучал глухо. — Всё в порядке.
Я поднялась из-за стола, накинула пальто.
— Я ухожу.
— Позволь мне…
— Нет.
Я вышла в холодную ночь, чувствуя, как меня всю трясёт. Холодный воздух обжёг лёгкие, но я всё равно задыхалась.
А что, если он прав?
Глава 18
Я сидела в темноте своей квартиры, сжимая в руках чашку с остывающим чаем. В комнате было тихо, только слабое гудение холодильника нарушало мёртвую тишину. В груди всё ещё глухо отзывались слова Павла:
«Ну и лицемерная шлюха же ты…»