– Да, это серьезная причина…
Она соглашается со мной, и мне становится легче. Она на моей стороне, она меня понимает.
– Ну а почему бы не спросить самого мужа? – осторожно говорит она.
– Я не верю ему, – качаю я головой. – Он что-то скрывает от меня, я это знаю. Если я спрошу, он от всего отвертится. И тогда я не узнаю правды.
– Я понимаю, ты права, – кивает доктор. – Но ты уверена, что ты с этим сейчас справишься?
– Ну не такая я уж кисейная барышня, – говорю я. – Речь идет об измене. По сути, ничего уж такого необычного. Сотни женщин через это проходят, и ничего, живут.
Я слабо улыбаюсь, хотя не чувствую такой уверенности. Но понимаю, что изведу себя мыслями, если не буду знать точно. Для малыша это тоже плохо. Лучше, как говорится, сразу сдернуть пластырь, а потом учиться жить с этим.
– Хорошо, раз ты так настроена, я поеду с тобой, – решительно говорит Жанна Игоревна.
– Зачем?
– Чтобы помочь тебе в трудной ситуации. Я же твой доктор, а значит, должна сберечь твоего ребенка. Поехали…
– Но… это неудобно, – я холодею от мысли, что Жанна Игоревна станет свидетелем моего позора.
– Все удобно, когда-то и я пережила подобное, – доктор грустно улыбается. – Но моего ребенка спасти не удалось.
– Мне жаль, очень, – бедная маленькая отважная Жанна, теперь понятно, почему она так переживает за каждую беременную, старается спасти как можно больше детишек.
– Ничего, я смогла с этим жить, – она снова становится самой собой. – Поехали.
Я послушно иду за ней, она выдает мне мою теплую куртку и ботиночки. Мы выходим на улицу и идем к парковке. Садимся в машину к Жанне Игоревне, я называю адрес, и она настраивает навигатор.
Всю дорогу она пытается меня отвлечь непринужденным разговором, но я не могу его поддерживать. Чем ближе я к своему дому, тем сильнее у меня стучит сердце.
Мы поднимаемся на мой этаж, и я достаю ключи. Рука немного подрагивает, мелькает мысль сбежать и не видеть, что там внутри. Закрыть глаза, спрятать голову в песок.
– Смелее, я с тобой, – подбадривает меня Жанна.
Я открываю дверь, прислушиваюсь. Тишина. Пару секунд стою на пороге, из спальни слышится какой-то шорох.
Я сразу прохожу туда и толкаю запертую дверь. Картина маслом! В постели лежит Глеб, его глаза закрыты, грудь мерно вздымается, а на его согнутой руке…
Я несколько раз моргаю, пытаясь рассмотреть все детали. На полу разбросано женское нижнее белье вперемешку с сапогами на шпильках и шубкой. На тумбочке вино, бокалы.
Тут Ирина поворачивается и открывает глаза, сонно моргает. Видит меня и улыбается. Нагло, цинично.
– Ах ты… – мои кулаки сжимаются, я делаю шаг.
Сейчас я ей все космы повыдергиваю, за все мои пролитые слезы, за мою любовь, за наглое вторжение в мою жизнь.
– Стой, – в мою руку кто-то вцепляется. – Пошли, Аня.
– Тварь! – кричу я в открытую дверь. – Мерзкая тварь!
В ответ слышу издевательский смех. Жанна оттаскивает меня от двери, выталкивает на лестничную площадку.
– Тебе сейчас нельзя драться, Аня, – убеждает она меня, – вытряхивая на руку какие-то таблетки, – вот, прими.
Я послушно глотаю маленькие таблетки даже без воды, слезы заливают мне лицо.
– Мрази, они просто сволочи, – бормочу я.