квартиры покупал на свое имя, а не на их.
- Поля.
Не отрицает хотя бы, не строит из себя жертву. Хоть в этом мужиком остался.
- Как давно ты знаешь? — Спросил Артем серьезно.
- С тех пор как ты трахаешь Ангелину. Она пачкала твое белье помадой, чтобы я заметила, -
усмехнулась горько, -и я заметила, Артем. Еще как заметила.
- Значит, креветки в машине - это твоя месть, так, что ли?
- Не только креветки, Тюш. Я хотела сделать тебе больно, потому что мне очень больно, особенно
сейчас, когда я стою в комнате, из которой мы хотели сделать детскую, а весь наш брак был
фарсом, - закрыла глаза, все-таки больно. Очень. Так, больно, что хоть на стену лезь. Пряталась за
злостью, слезами, не хотела признаваться самой себе, как глубоко ранили меня измены мужа.
- Поля, я скотина, но наш ребенок…
Рассмеялась, зло, страшно. Сама себя испугалась:
- Нет, никакого ребенка, Артем. Я не беременна.
- Поля…
- Я не хотела, чтобы ты ко мне прикасался после всех баб, которых перетрахал, и я солгала про
беременность.
Молчание, долгое. Я даже подумала, что Артем отключился.
- Прости, любимая…
Любимая? После всего, что было? Любимая?
Любимых не бросают по телефону и не обманывают, не проматывают втайне от любимых
состояния на шлюх.
- Не надо, Артем, просто уходи. Я не хочу тебя больше видеть.
Отключилась. Вот теперь точно все. Вышла из детской и закрыла за собой дверь.
Глава 29
Шампанское искрилось в высоком бокале. Тонкий букет, золотистый цвет, задорные пузырьки, все, как я люблю. Взяла бутылку самого дорогого из того, что мог предложить ресторан.
Заслужила. К подсвечнику с одиноко мерцавшей свечой приставила свидетельство о расторжении
брака. Месяц и я свободна, как ветер. Могу кутить, шлюховать, праздновать.
Не хотелось ничего из перечисленного. Я независимая, самодостаточная, обеспеченная женщина
ужинаю в самом дорогом ресторане Петербурга в гордом одиночестве и мне горько, грустно, больно, а не радостно. Я как колобок ушел от всех и от себя тоже. Это был первый вечер за