Но весь масштаб катастрофы стал очевиден только на следующий день. Акции стремительно
рухнули в пропасть, и акулы Вяземского скупали их по дешевке. От заключенных контрактов
отказались три крупные компании, для одной мы уже начали вести работы. Неустойка, которую
они должны были выплатить, не покрыла бы и трети убытков. Фотографии Артема, несущегося в
туалет, в сети стали мемом. А я была женой посмешища. Хотела разрушенной репутации - кушай, Поля, не обляпайся. Хотела лишить Артема компании - получай!
Телефон с утра разрывался от звонков и сообщений, друзья, знакомые, даже родители хотели
узнать, что вчера произошло. Поживиться сочными подробностями, чтобы потом перемыть нам
кости за коктейлем между обсуждением нового ресторана и скандальной выставки.
Только Артему было наплевать на то, что наша жизнь летела в пропасть. Да, в том числе по моей
вине. Он с самого утра не вылезал из ванной, под чутким руководством специалиста выводя вшей.
В доме тошнотворно пахло средством от насекомых.
Санобработка прошла с утра. Вещи все пришлось сдать в химчистку. Я забилась в самую дальнюю
спальню, накрылась одеялом с головой и тихо умирала от злости на Артема, на Вяземского, на
себя. На звонки перестала отвечать час назад, сообщения просматривала мельком, чтобы быть в
курсе, насколько глубока яма, из которой придется себя выковыривать.
Мобильный булькнул. Смотреть не хотелось, но неимоверным усилием воли я заставила себя
открыть и прочитать: «Не грусти, Тома. Машина ждет у ворот».
Нет, ну каков наглец!
Отшвырнула телефон в дальний угол, закусила губу, заскулив от ярости. Понимала, не удержусь.
Пойду. Я ему кое-что задолжала и, похоже, это единственный шанс вернуть долг.
Черный майбах ждал не у ворот, а напротив. Мигнул фарами, когда я показалась на подъездной
аллее. Охранники проводили меня сочувственными взглядами. Да, дела совсем плохи, если мне
даже подчиненные сочувствуют.
Ехали недолго, оказывается, мы с Вяземским были почти соседями, только его участок раз в
двадцать больше и дом напоминал дворец.
НУ, разумеется, потомственный аристократ может себе позволить все, что захочет.
От обработки уцелело только одно платье, то самое трикотажное пастельное, облегающее фигуру, как вторая кожа.
Вяземский ждал меня в прихожей, размером с небольшой коттедж. Ухмылялся такой
выбешивающей, такой притягательной ухмылкой.
— Я знал, что ты придешь, — сказал он, окинув меня наглым взглядом, будто я прямо сейчас