Жестом показываю застывшей посреди коридора тетюшке Соне, что ей лучше даже не пытаться со мной говорить. Ныряю в свою комнату и замыкаюсь на ключ.
Остановившись посреди спальни, упираюсь взглядом в старый-старый пол. Мне всегда доставалось все самое плохонькое. Но именно от меня всегда требовали самой сильной в этом мире самоотдачи и благодарности.
От такого не способна обтечь даже Лена Шамли.
Из-за происходящего меня тошнит.
Опускаюсь на пол и тяну из-под кровати свою коробку. Деньги на месте. Как и диск родителей. И их фото. И визитка Петра.
Он мне не откажет в помощи. Он не отказывает никому. Он смелый. Справедливый. Сильный. Нормальный, в отличие от всех от них.
Но если Петр ввяжется в разборки, это будет жестоко и может быть даже кроваво. Он из-за меня пострадает, а я жить не смогу, зная, что ему навредила.
Жмурюсь и мотаю головой, отказываясь от идеи.
Мне не нужно спасение.
Я и хочу не этого.
Я нуждаюсь в отвратительном грязном соучастии в преступлении перед греческой чистотой, которую слишком рано продал Георгиосу мой самоуверенный дядя. Я им не дамся. И не сдамся.
Закрыв коробку и спрятав её обратно под кровать, хватаю с покрывала телефон и уставляюсь в экран.
В ушах гудят слова человека, чью фамилию я вроде как ношу, хотя это ложь! Я ношу папину.
Цула… Шлюха… Дура… По кругу… Приползешь…
Не приползу. Даже не надейтесь.
Я захожу в диалог с мужчиной, которого совершенно не касается моя личная драма. Позабыв о гордости и не мучаясь сомнениями, печатаю:
«Вы уже уехали?»
И вижу, как значок «в сети» рядом с именем Андрей Темиров тут же загорается. Удивительно, но и сообщение он читает моментально. Словно ждал. Возможно, просто не меня.
«Нет»
«А когда?» – спрашиваю, пока он не успел выйти из диалога и забыть обо мне.
Прочитав, молчит. После паузы отправляет мне:
«Зачем тебе, Лена?»
Я через экран чувствую его усталость из-за моих глупостей. Но опять же, мне слишком плохо, чтобы стыдиться или отступать. Я всё равно уеду. Просто сделаю это ещё хуже, чем они хотели сделать со мной. Повторяю:
«Когда?»
За свою наглость я могу поплатиться поучительным игнором. И Андрей Темиров, возможно, даже колеблется, заслуживаю ли я ответа. Но сегодня я съела уже достаточно нечистот, поэтому вселенная в его лице сжаливается. Новой строкой всплывает судьбоносное:
«Завтра»
Станьте моим соучасником, господин депутат.
Глава 20
Андрей
По гостиничному номеру разносятся стоны наслаждения. Женские – громкие и погранично искренние. И мужские. Но тут я оценить объективно уже не могу.