Отворачиваюсь к лобовому, делая вид, что не вижу, как она дергается и снимает венок.
Он падает из рук. Снова наклоняется. Снова бьется затылком. Это уже не я и не яма.
Пытается отложить на консоль – оттуда тоже падает.
Поднимает. Я со вздохом забираю и надеваю на селектор коробки передач. Смотрит туда завороженно.
А мне, блять, интересно, схуяли я вдруг гондон-то?
– Так что я там себе не то позволяю?
На горизонте уже видны огни ее поселка. Лена колеблется, отвечать ли. Поворачивается ко мне и даже садится иначе – забросив колено на сиденье, прижав ладонями юбку. Это правильно, потому что я запоздало ловлю себя на том, что почти засекаю цвет ее белья.
Так может и не фантазирует девчушка? Может правда гондон?
– Там красивые женщины были… В вашей беседке.
– Ты прямо изучила? Петра ревнуешь? – Не отвечает. Только глазами снова нахуй шлет. Прикольная.
– Но не сказать, что лучше вашей жены. – Разводит руками. Белье, кстати, тоже белое, как платье. – Мне не понять, зачем искать кого-то другого, если рядом есть любящий человек. Она вас любит, раз прощает. Отпускает после всего, что вы себе позволили.
Не в силах сдержаться, я открыто смеюсь. Наверное, Лене неприятно, но часто за смелость высказать свое мнение мы платим осуждением.
Я не осуждаю, конечно, но царапает. Пока я тут вокруг греков танцую, Ксения там рушит мою карьеру. Даже по Лене Шамли видно – успешно.
Но хоть этот голос я, дай бог, отвоюю.
– А если я скажу, что это она мне изменила, а не я ей?
Эти разговоры для меня дискомфортны. Я не нуждаюсь ни в сочувствии, ни в жалости. Я не хочу делиться ощущением равномерно распределенного по телу дерьма.
Я даже с мужиками под вискарь не занимался этой обнаженкой. С девчушкой и подавно не стану. Но просто… Интересно.
Заезжаю в ее поселок и качусь по прибрежной длинной-длинной улице.
По Лене заметно – она удивлена и переваривает. Подбирает слова. Пытается оценить, насколько высока вероятность того, что пизжу.
– То есть, она первая, а вы…
Снова смеяться хочется, но просто улыбаюсь.
Все больше смотрю на лицо пассажирки, а не дорогу. Качусь медленней и медленней.
– Я не изменял, Елена. Та статья, которую ты читала, и по которой составила впечатление, – ложь. От первой и до последней буквы.
– Как вы докажете?
Усмехаюсь.
– Никак. А должен? Ты тоже доказываешь каждое свое честное слово?
Запоздало осознаю, что возможно она – да. Ей же вряд ли поверили, что это пацан виноват в вылитом кофе. Даже если рискнула пожаловаться.
И если бы он ее сегодня все же завалил – тоже она отгребла бы. Слишком юбка короткая. Слишком взгляд блядский. Лицо привлекательное. Грудь красивая.
Ввергаю собеседницу в глубокие раздумья. Это видно по тому, как хмурит брови и лоб. Уводит взгляд в сторону. Он стекленеет.
Я бы, может быть, и еще потрындел, но замедляюсь до стопа у покрытой галькой парковки их дешманского ресторана.