Лиана картинно хватает метлу и с наигранным усердием начинает гонять пыль по коридору.
— Не обращай на неё внимания, — тихо говорит рыжая, подмигивая мне. — Я Мэлла, а это — Нэя.
Бледная блондинка кивает, едва выдавив улыбку.
— Я… Элис, — бормочу, чувствуя, как щёки наливаются жаром под их изучающими взглядами.
— Ну что, Элис, держи и пошли, — бодро командует Мэлла, вручая мне тяжелое ведро. — Работы много.
Она ведёт меня по извилистым коридорам замка, а потом через дверь, выводящую на задний двор.
Мэлла вдруг оборачивается, и на её лице вспыхивает широкая улыбка. Ярко-рыжие волосы, хоть и коротко остриженные, всё равно слегка вьются, играя медными отблесками в лучах солнца.
— Ты только устроилась, да? — спрашивает она, идя спиной вперёд.
Киваю.
— Тогда тебе порядки местные невдомёк, — делает вывод Мэлла. — Воды у нас днём с огнём не сыщешь: хозяин на бытовые технологии — ни-ни.
Она решительно тащит меня к старому каменному колодцу, который виднеется у дальней стены замка.
Подходим, и Мэлла бросает ведро вглубь.
Прислушиваюсь, но плеска воды неслышно.
— Пусто. Этот колодец нас редко радует. Даже не знаю, зачем мы его проверяем, — вздыхает Мэлла, тянет верёвку обратно и направляется дальше. — Драконорожденные, они такие: прогресса не признают. Так что оттираем, отскребаем, натираем — и всё вручную. А воды — кот наплакал: четыре колодца на всю крепость, да и те капризничают — то пустые, то наоборот…
— В смысле? — хмурюсь я. — Как это — капризничают?
28. Уборка
Мэлла смотрит на меня с нескрываемым удивлением, словно я только что свалилась с луны.
— Ты что, не из этих мест? — с подозрением спрашивает она.
Я отрицательно качаю головой.
— Наша крепость живая. — Мэлла на мгновение замолкает, подбирая слова. — Раньше она называлась Сиар’Хаан, но драконорожденные, придя сюда, запретили это название. Ненавидит они всё, что связано с людьми. Говорят, одно дело воевать за безымянную крепость, и совсем другое — за Сиар’Хаан, за крепость с историей. Так вот…
— Живая? — перебиваю я. — Это как?
— А вот так. — Мэлла тяжело вздыхает и замолкает.
Мы двигаемся вдоль крепостных стен, пока не доходим до второго колодца. Девушка бросает ведро и слушает звук, когда оно падает.
Опять ничего.
— Здесь тоже нет, — раздражённо фыркает она. — Иногда, кажется, что этот замок издевается надо мной специально.
Следую за ней. Мы идём по узкой тропинке, которая извивается между высокими каменными стенами. Лестница с крутыми ступенями выводит нас на следующий уровень двора, где растут редкие, искривлённые деревья.
Путь становится всё более сложным.
Мы проходим через арку, ведущую в полуразрушенный сад, когда-то, возможно, ухоженный, но теперь заросший сорняками и колючками.
Каменные дорожки давно треснули, поросли мхом, а мраморные статуи, стоящие у обочин, облупились от времени и погоды.
— Так что с крепостью? — не могу сдержать любопытства.