Наклоняюсь, осторожно всё собираю, не задавая вопросов. Складываю вещи на соседний стул.
— Катя? Что-то с мамой?
У её мамы слабое сердце. Это первое, что приходит в голову.
— Не волнуйся, — пытаюсь успокоить. — Если что, позвоним Котову. Ты же помнишь, наш одноклассник — отличный кардиолог, — бормочу, щёлкая кнопкой электрочайника. Руки дрожат.
На столе вспыхивает экран телефона — СМС:
Дима: Солнышко, спишь?
Отвечаю коротко: нет. Убираю телефон обратно.
— Катюш?
Она сидит, закрыв лицо руками. Я не знаю, что делать. Как ей помочь?
Выставляю чашки. Чай с мелиссой. Сахар. Пряники с корицей, те самые, которые я спрятала, чтобы точно влезть в свадебное платье.
Катя всхлипывает.
— Я… я беременна, Ир, — шепчет она.
В ушах — будто вакуум. Я замираю, всё ещё с ложкой сахара в руке.
— Это же… хорошо? — говорю неуверенно. Или спрашиваю. У неё ведь никого… Или я чего-то не знаю?
— Я… не знаю, как это получилось, — лепечет она, стирая слёзы тыльной стороной ладони.
Вздыхаю, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Ну, конечно, так обычно и бывает, когда двое в постели забывают о предохранении. Стараясь не выдать своего смятения, наливаю чай в чашки и пододвигаю одну Кате.
— А отец…
Катя резко мотает головой.
— Не знает, — теребит край скатерти.
— Надо сказать! — говорю уверенно. — Ты же его любишь?
Катерина кивает, как китайский болванчик.
— Люблю. Но он… несвободен.
— Женат? — поднимаю брови. И в этот момент из зала — грохот. И протяжное мяуканье. — Тимофей! Вот пакостник!
Мой рыжий кот снова что-то уронил. Похоже, цветочный горшок.
— Прости, — бросаю через плечо и выхожу в комнату.
Зал встречает хаосом: земля, осколки и Тима, сидящий прямо в эпицентре бедствия, с видом виноватого ребёнка.
— Ну ты и хулиган, — бурчу, поднимая с пола остатки горшка. — Дождёшься у меня.
Быстро убираюсь и возвращаюсь на кухню.
— Прости, — снова говорю, садясь напротив. — Так… на чём мы?
Катя молчит.