— Не стану лгать. Я ожидала, что вы будете другой. Холодной. Угрожающей. Высокой и недосягаемой. А вы… вы — вода. Я понимаю, почему он… — она осекается, — почему он изменился.
— Он? — Я даже не сразу понимаю, о ком речь.
Амалия вздыхает.
— Ривен.
— О чём вы говорите?
— Не уверена, говорили ли вам, — она чуть заметно мнётся, — но я была его невестой.
— Ривен упоминал, — тихо говорю.
Лейз подходит и протягивает нам два бокала — напиток в них пузырится, будто шампанское, но на вкус оказывается тягучим и сладким, как мёд. Он мягко обволакивает язык, а лёгкое тепло почти сразу разливается по телу.
— Больше месяца назад Ривен приехал с просьбой разорвать нашу помолвку. Я должна была уйти — публично. В какой-то мере он пожертвовал частью своей репутации, чтобы сохранить мою.
Когда я была в больнице. Дома. В Изнанке.
— И что вы ответили? — спрашиваю я.
— Я согласилась. И не держу зла. Знаете почему? — мягко говорит Амалия.
— Почему?
— Его взгляд теперь другой. Он горит… Теперь я понимаю, он горит вами.
Амалия касается моей руки — коротко, легко, как благословение.
— Ривен позаботился обо мне и сестре. Выделил средства — столько, что мы могли бы начать новую жизнь где угодно. Берегите его, если сможете. А если нет — не держите. Ривен слишком долго был связан долгом. Позвольте ему выбирать.
И с этими словами она отходит, растворяясь в свете люстр и шелесте платьев.
Лейз тихо выдыхает рядом:
— Её честность — редкость. Амалия Бертос сильнее, чем кажется.
Мы неспешно идём по залу.
Музыка стихает, но я почти не замечаю — у колонны стоит Ривз. И смотрит на меня.
Наши взгляды встречаются, но лишь на миг. К нему подходят двое высоких драконов, почтительно склоняются перед Защитником Истока, перехватывая его внимание. Он отворачивается.
Может, Амалия права насчёт Ривза и его долга?
Я не должна напоминать ему, кто я. Так, возможно, будет правильнее. И легче — для нас обоих.
Он получит свободу.
Медленно поворачиваюсь и иду к прозрачной двери, за которой начинается сад Цитадели. Не оглядываюсь. Там — тишина и свежесть.
Атертон догоняет у фонтана — безупречный до последнего шва. Орден поблёскивает на груди, волосы уложены, а в глазах — лоснящийся блеск выдрессированного щенка.
— Ирис!
Разворачиваюсь только потому, что он назвал моё имя.
— Что? — мой голос холоден.