И я… верю. Я готова. Я могу попросить сейчас?
— Да, — отвечает Лейз. — Я буду там.
Инспектор машет рукой и уходит в сторону. Я остаюсь наедине с башней.
— Исток, — произношу вслух. Не знаю, куда смотреть. — Слушай меня. Слышишь? Ты питаешь эту землю. Ты хранишь клятвы. Но ведь знаешь — любовь сильнее любой клятвы!
Я делаю шаг вперёд, протягивая руки — в никуда, в ветер, в небо…
— Ривз отдал мне свои крылья. Свою силу. Свою жизнь. Теперь я прошу… нет, требую: верни его! Обратно… Потому что я люблю его. Потому что он был рядом. Всегда.
Когда я падала — он держал. Когда не верила ни в себя, ни в этот мир — он верил за нас двоих. Потому что я люблю его. Больше, чем всё.
Воздух пульсирует — плотный, живой.
Светлячки вспыхивают и гаснут, как сердцебиение неба.
Браслет на запястье ослепительно загорается, и я понимаю: Исток слышит.
Я стою, вглядываясь в чёрное небо. И оно смотрит в ответ. Но не отвечает.
— Нужно подождать, — Лейз мягко касается моего плеча.
— Я не хочу ждать! — мой голос хрипит, срывается. — Я хочу знать! Сейчас!
Лейз почти насильно отводит меня от башни. Доводит до моих покоев, передаёт в руки Нэи.
Она помогает мне лечь. Укрывает пледом — словно я ребёнок.
А я просто лежу. И плачу. Тихо, сдавленно, без всхлипов. Как будто внутри что-то треснуло. И не могу остановиться.
Ни магия, ни статус, ни титул — ничто не спасает от этого.
Ривз ушёл. А я осталась.
149. Помни
Время останавливается. С того самого мига, как я произношу просьбу вслух — не молитвой, а требованием.
Я не помню, как провела первую ночь. Наверное, сидела на полу, прислонившись к кровати, кутая руки в плед.
Наверное, смотрела в потолок. Или в окно.
Наверное, плакала.
А может, уже не могла.
На второй день мне принесли еду. Оставили на столике. Я к ней не притрагивалась. Горничная Нэя хотела что-то сказать — но замолчала, когда увидела мои глаза.
Я ни с кем не говорила. Просто снова и снова прокручивала в голове каждый момент, проведённый с Ривзом. Их было слишком мало. Безнадёжно мало.
На третий день в Цитадели идёт дождь. Редкость. Лёгкая серебряная пыль в воздухе. Она не смачивает, а будто касается земли.
Я сижу у окна, закутавшись в плед. Молчу.
Светлячки прилетают. Оседают на подоконнике. Их много, как в тот день, когда он исчез. Я не отгоняю их. Пусть сидят.
И вот тогда — когда я уже перестаю верить, что что-то изменится — дверь распахивается. Без стука. Без предупреждения.