Слева от ступеней, ведущих к трону, — Дариус. Справа — Кэтрин в алом, с лёгкой улыбкой, словно актриса в финале спектакля.
Я оборачиваюсь. Лейз смешивается с толпой.
Они шепчутся, не скрывая удивления. Кто-то хмыкает, а кто-то — просто смотрит на меня, как на падшую звезду.
— Вот и вернулась…
— Думает, всё простят?.. — шёпот расползается за спиной, как змеи.
Я поднимаю подбородок. Плевать.
Глазами ищу Ривза. Но его нигде нет.
— Высокорожденная Аль’Маар, — говорит Глас Цитадели. Его серебристые волосы дрожат при каждом движении головы. — Совет Империи вызвал вас для разбирательства по делу расторжения брачного союза с высокорожденным генералом Дариусом Атертоном.
Глас продолжает. Отчитывает меня за промедление, за то, что не прибыла сразу.
Я слушаю — и не слышу. Слова гремят, как набат, но не задевают. Потому что я уже была здесь. Уже стояла перед ними. Тогда — сломанная. Сейчас — другая.
— Вам есть что сказать Совету, высокорожденная Аль’Маар?
Я сжимаю губы, делаю шаг вперёд — не дрожу.
— Высокочтимый Совет Цитадели, — начинаю, — согласно Четвёртому Положению о Высоких Союзах, я требую пересмотра брака в связи со сменой правового статуса.
— О чём речь?
— Что это значит? — раздаётся в толпе.
— Я — наследница Двенадцатого Региона. Носительница арха.
Молчание.
Дариус не смотрит на меня.
Кэтрин улыбается шире, но губы у неё побелели.
— Совет рассмотрит ваше прошение, — наконец говорит Глас Цитадели.
— Также я прошу пересмотреть мой статус. Прошу признать меня драконорождённой.
Глас хмурится. В стальных глазах — странный блеск. Он нервно дёргает пуговицу.
— Покажите крылья, — требует он.
На секунду замираю: если покажу настоящие крылья — они могут решить, что я опасна. К тому же Ривз предупреждал: такого дракона, как я, захотят подчинить. Или убить.
А Эдриан говорил, что достаточно и одного крыла, чтобы получить статус драконорожденной.
— Руни, — мысленно зову я. — Можно ли показать им одно нормальное крыло, а второе — полупрозрачное? Так, как было до инициации.
— Конечно, лиора, — отвечает мой оракул.
Крылья вспыхивают — мягко, но ослепительно. Свет от них ложится на каменные плиты, отражается в витражах.
Толпа замирает.
— Ах… — вырывается у кого-то в первых рядах. Мгновение — и зал словно оживает.