— Вода! — Его голос срывается, а пальцы стискивают мою руку так, что ноет кость. — Вы утонете!
— Я знаю, что делаю.
Смело шагаю вперёд — и тут же воздух над водой взрывается вспышкой серебра.
Тонкие линии, словно живые, переплетаются, формируя узкий мост, растущий к островку.
— Видите? — шепчу, завороженно глядя на мост.
Фехос замолкает. Его лицо бледнеет, а пальцы на моём локте врезаются в кожу.
— Это… — он делает короткий вдох, будто не верит своим глазам. — Вы… вы не могли этого сделать.
Он качает головой, словно силясь стряхнуть наваждение. Его рука ослабляет хватку, но не отпускает меня полностью — генерал словно боится, что, если разожмёт пальцы, я исчезну в этой колдовской дорожке.
— И тем не менее, — отвечаю я.
На секунду Фехос размыкает руку. Я осторожно ступаю на мост, и сразу же под ногами пробегает дрожь.
Призрачные нити, тонкие, как паутина, мягко обвиваются вокруг моих ступней, удерживая на весу.
Каждый шаг отдаётся в воздухе невидимыми волнами. Свет едва заметно мерцает в такт моему сердцебиению.
Дорожка подрагивает, но не рушится. Она держит меня. Она ведёт меня.
Фехос ругается себе под нос, но, когда я оказываюсь уже на середине, вынужден последовать за мной. Его шаги осторожны, движения напряжённые — он явно не доверяет этой хрупкой конструкции.
— Опасно… — бормочет он, вглядываясь в воду под нами. — Чую.
— Опасно — стоять на месте, — отзываюсь я, не замедляя шага.
Передо мной пульсирует аметистовый источник. Его свет пляшет на стенах грота, словно чужие призрачные руки тянутся из темноты.
Я дохожу до островка, и тогда замечаю это.
Человеческое тело.
Оно распластано на камне, словно выброшенная морем кукла. Грудь не вздымается, руки разбросаны в неестественной позе.
Тонкая, почти прозрачная струйка тёмной жидкости медленно стекает с губ, извиваясь по подбородку, как живая змея.
127
— Доктор… — глухо произносит Фехос у меня за спиной, но я уже не слышу его.
Опускаюсь на колени.
Взгляд цепляется за тонкие, неестественно вытянутые пальцы, за острые скулы, за тёмные жилки, вздувшиеся на коже.
Глаза доктора раскрыты, но в них нет ни капли осознания — лишь пугающая пустота. Веки вздрагивают, но это не жизнь. Просто последний каприз умирающего тела.
— Он не просто умер, — шепчу. — Он… пытался что-то сделать…
Фехос не отвечает.
Я тяну руку к телу Перенса, но внезапно воздух вокруг дрожит. На камне, вокруг бездыханного тела, выжжены глубокие линии, складывающиеся в замысловатый символ. От него расходятся чёрные прожилки, переплетаясь в странный знак.
Хмурюсь — мне кажется, что я слышу шёпот. Словно сами стены крепости нашёптывают, что делал Перенс в последние минуты жизни.