— Нет! — вырывается у меня, и я хватаю воздух ладонями, словно пытаясь удержать его здесь, с собой.
— Всё в порядке. Ты справишься. Я знаю.
Я рывком поднимаюсь на ноги.
— Эдриан…
Он задерживает взгляд на мне — долгий, наполненный чем-то, что я не могу понять до конца. Печаль? Прощание? Тепло? Всё сразу.
Я вдыхаю… но не могу вымолвить ни слова.
Эдриан улыбается — так, будто знает, что я скажу.
— Береги себя, упрямица, — голос его тает, словно догорающая свеча. — Теперь крепость твоя…
Я бросаюсь вперёд.
— Эдриан! — мой крик тонет в холодной тишине.
Мир вдруг теряет чёткость, ноги подкашиваются…
Чьи-то сильные руки подхватывают меня прежде, чем я рухну на колени.
— Тише, Ирис, — шепчет Фехос. — Тише.
Он не пытается меня успокоить, не требует объяснений. Просто держит, пока дрожь не уходит.
Утро ползёт по стенам крепости серыми тенями, разбавляя ночь блеклым светом. Холод цепляется за камни, забирается под одежду, оставляя ощущение, будто сама крепость скорбит вместе со мной.
Дозорные открывают ворота склепа, и церемония начинается.
Тело Эдриана, облачённое в погребальный саван, покоится на каменном постаменте. На груди мерцают серебряные пластины — печать, оберегающая его магию от рассеивания.
Храмовник склоняет голову и прикасается кончиками пальцев к сердцу покойного, затем к своему и, наконец, к полу — жест, означающий признание его пути в потоке Вечности.
— Светлая вода примет тебя, — произносит он, голос его глубок, ровен, будто течёт неспешной рекой. — Земля отпустит, ветер унесёт твоё имя, но огонь сохранит память. И если круг замкнётся, ты вернёшься.
Затем он берёт небольшой кристалл из прозрачного кварца, касаясь им лба Эдриана. Камень мерцает тусклым светом, будто впитывая последнее эхо его магии.
Я не слушаю слов, но чувствую, как воздух в склепе меняется, густеет. Время будто замедляется.
По драконьему обычаю, когда последний огонь гаснет, дух окончательно покидает этот мир.
Храмовник выдыхает на свечу, и пламя исчезает.
В этот миг внутри меня что-то сжимается. Всё кончено. Он ушёл. Навсегда.
Мы покидаем склеп молча.
Снаружи хмурое утро, промозглое и тяжёлое, словно само небо оплакивает потерю.
Но времени на скорбь нет.
121
Короткий сон и поздний завтрак не помогли — я всё ещё чувствую себя разбитой. Дел так много, что даже не знаю, с чего начать. В уме отмечаю: инспектора Лейза нужно навестить обязательно, но чуть позже.
Нехватка сна давит на виски, но я встряхиваю головой. Смотрю на платья и выбираю самое открытое. Не просто потому, что хочу выглядеть эффектно — мне нужно, чтобы меня видели. Чтобы запомнили. Чтобы не забывали, кто теперь хозяйка.