Рядом бродит доктор Перенс. Время от времени он что-то негромко бормочет, скорее себе, чем нам, раздражённо замечая, что слишком многие приходили проститься с Эдрианом, мешая ему закончить исследования.
— Знамо дело, шастают кому не лень! — бурчит доктор, потирая поясницу. — А обо мне кто подумает? Я человек не молодой, спина уже не та! И этот дракон, чтоб его… — он раздражённо смахивает невидимую пыль с перчаток. — Махнул крыльями — и бац! Все мои зелья вдребезги. Ну, разве это нормально⁈
Я резко поднимаю взгляд, застигнутая врасплох.
— Разбил зелья?
Доктор криво усмехается.
— Да. Пришёл перед рассветом. Сказал, что уезжает и не сможет присутствовать на церемонии. Попрощаться хотел. Я сразу понял — с ним спорить себе дороже.
Храмовник хмурится, но молчит, а доктор, пожав плечами, продолжает:
— Сначала всё было нормально, а потом — бах! — он хлопает в ладони. — Словно ледяным ветром ударило. А потом — глухой раскат грома. И… зелья разлетелись. Всё вдребезги. Всё! Сколько мне теперь не спать⁈
Он качает головой, недовольно поджимая губы.
— И вообще, это он виноват, что я тело задержал!
Я слушаю его, но слова доходят с запозданием, словно сквозь толщу воды.
Ривз.
Это был Ривз.
Я была уверена, что он не пришёл, что ему всё равно. Но он пришёл. Он попрощался. И почему-то от этого внутри стало чуть светлее… и чуть тяжелее одновременно.
— Вы правда останетесь здесь? — Фехос смотрит внимательно. Его голос звучит с лёгким сомнением. Одним движением он заставляет доктора Перенса отступить.
Я медленно киваю.
— Тогда я останусь и буду вас охранять, — отвечает он твёрдо.
Доктор и храмовник еще какое-то время топчатся у тела, но затем удаляются.
Я осторожно опускаюсь на колени рядом с возвышением, касаюсь прохладного камня. В груди сжимается.
— Я не знаю, слышишь ли ты меня, Эдриан, — шепчу, и звук моего голоса словно вязнет в полумраке. — Но я… прости меня. За всё. За то, что не поняла, за то, что не спасла, за то, что осталась, а ты — нет. За то, что убила твоего сына…
Мне кажется, будто в ответ раздаётся тихий вздох, но, может быть, это всего лишь эхо.
Я опускаю голову ещё ниже, закрываю глаза.
Сегодня ночью я останусь здесь, молиться так, как умею — словами, идущими от сердца. На рассвете Эдриана заберёт дорога, а мне слишком многое предстоит
— Эдриан… — выдыхаю я. Голос срывается, слёзы катятся из глаз, но я не двигаюсь. Только смотрю.
— Упрямица, — раздаётся вдруг, мягко, чуть насмешливо.
Я резко вскидываю голову. Сердце на миг замирает.
Он здесь.
Эдриан стоит у возвышения. Не совсем тело, не совсем призрак… Лишь переливающаяся голубым светом тень. Он смотрит на меня, голова чуть наклонена, улыбка призрачной тенью трогает губы.
— Эдриан… — Я не узнавая собственного голоса.
Он долго молчит, изучает меня, будто видит впервые.