— Капли хороши, когда их есть кому тратить, — ухмыляется он.
Меня начинает раздражать эта самодовольная уверенность.
118
Женщина с трудом несёт тяжёлый поднос с новой порцией эля и ставит его на стол под навесом — массивные бокалы гулко звенят друг о друга. Она стягивает полотенце с плеча и замахивается, готовясь врезать бородачу.
— Эйзербет, хватит народ пугать! — ворчит она. — Враки это всё! Никого крепость не жрёт! Фуриел сам пропал — от жёнки сбежал в Одиннадцатый к любовнице. А вы! Сплетники!
Женщина бросает на меня быстрый взгляд, чуть прищуривается, словно решая что-то про себя. Затем её лицо озаряется дружелюбной улыбкой.
— О, добрые люди! Путь держите к крепости? — Голос её становится приветливее. — Не слушайте этих болтунов, сплетни они разносят, будто куры на базаре! У нас комнат полно, регион хороший, добротный. Все уже знают, что хозяйка в крепости новая. Да не простая, ох, не простая! Сейчас, как другие регионы узнают, что она магией воды владеет, так набегут! Ох, набегут!
Женщина прищуривается, словно что-то прикидывая в уме, и с усмешкой бросает через плечо:
— Пойду-ка скажу моему дорогому супругу, что пора цены поднять.
Затем оборачивается к бородачу и грозно произносит:
— Эйзербет, последний раз эль по этой цене! В следующий раз будет вдвое дороже!
— Стерва, — хмыкает бородач, берёт с подноса бокал и делает глоток. Затем, глядя на меня, ухмыляется: — Слышали? Всё равно в крепость не пойдём! К бабе под юбку? Вот уж нет! Неужели не могли достойного наследника найти?
— Тебя, что ли? — хохочет его рыжий сосед.
— А почему бы и нет⁈ Все знают: мужик лучше бабы!
— И чем же? — не выдерживаю я.
Бородач ухмыляется, отхлёбывает эль и шумно ставит бокал на стол.
— А хоть чем! — самодовольно заявляет он. — Мужик — это сила, ум, надёжность! А баба что? Только языком молоть да торговать.
Я прищуриваюсь.
— Надёжность? — повторяю, кривя губы. — Фуриел был надёжным? Сбежал к любовнице, бросив жену и работу?
За столом — смешки. Кто-то шумно втягивает носом эль, едва не захлебнувшись.
Бородатый хмурится, и тут же качает головой:
— Фуриэл — баба, не мужик, — бурчит он. — Раз от жёнки сбежал.
Я медленно подаюсь вперёд, чуть склонив голову набок, и спрашиваю с мягкой, но ощутимой насмешкой:
— А я, значит, тоже баба?
Бородач приоткрывает рот, но тут его сосед, рыжий коренастый мужик, уже трясётся от смеха.
— Эйзербет, лучше не нарывайся!
— Не нарывайся, — передразнивает бородач, выпрямляясь. — И что, лиора, сделаете? Напугаете нас?
Я чувствую, как внутри нарастает желание ткнуть его носом в собственные слова, но сдерживаюсь.
Магия? Безусловно, она их впечатлит. Но этого недостаточно.
Я медленно выдыхаю, складываю руки на груди, намеренно оттягивая момент ответа.