— Ну-ну, тихо-тихо. Ирис… или Элис? Как там тебя? — голос ленивый, наполненный ядовитым интересом.
Моргаю, привыкая к свету. Надо мной, перегнувшись через край чаши, ухмыляется Сиар. Губы кривятся в знакомой насмешке.
Я медленно поворачиваю голову.
Каменные стены комнаты исписаны царапинами, полустёртыми формулами, местами потемневшими от засохших пятен крови. По ним тянутся тонкие трубки, вгрызающиеся в камень, словно паразиты. Внутри что-то движется — мутная, вязкая жидкость.
Теперь ясно: Источник и эта комната — единое целое.
Стол. Не для еды. Не для разговоров. Жертвенный. На его поверхности — глубокие борозды от ногтей. Кто-то пытался вырваться. Кто-то умолял.
Жёны Сиара?..
— Нравится мой кабинет для исследований? — Негодяй медленно ведёт пальцем по краю чаши. — Здесь удобно… Знаешь, всё немного поменялось. И теперь у меня совсем нет времени играть с тобой.
Я сглатываю.
Сиар склоняет голову набок, будто изучает меня, и ухмыляется шире.
— Одна из жён воскресла, — поясняет он. — Какое упущение. И, кажется, она хорошенько подготовилась. Поэтому и арх, и твоя сила нужны мне немедленно.
Сиар наклоняется ниже, опираясь ладонями на край чаши.
— Выглядишь потрясающе, утопленница. Как ощущения?
Я сжимаю пальцы в кулаки. Холод. Злость. Слабость. Но я не дам ему увидеть последнее.
— Проклятье, как же ты мне надоел, — выдыхаю. — У тебя новая причуда? Сажать женщин в ванны с подозрительной жидкостью?
Он смеётся.
— О, но ты ведь не обычная женщина. Ты — сломанная. И это я сейчас исправлю.
Сиар медленно выпрямляется, проводя ладонью по краю чаши, словно любуясь своим творением.
— Ты же понимаешь, что умерла бы, если бы не я. Конечно, произошла небольшая путаница, и тебя приняли за служанку. Это моя ошибка. Но я переговорил с Атертоном.
Он делает паузу, разглядывая моё лицо.
— Ах, крошка, все так хотят твою силу. А получу её я.
Я сжимаю зубы, глядя на него исподлобья.
— Тебе бы уже привыкнуть к тому, что твои планы не всегда работают, — бросаю я, чувствуя, как дрожат губы от холода. — Например, с архом.
Сиар хмыкает.
— И ты, кажется, забыл, что отдать его можно только добровольно. А я…
Он поднимает ладонь, заставляя меня замолчать.
— Правда? Ты уверена, что всё идёт не так, как я хочу?
Сиар отходит от чаши, небрежно поправляя манжеты.
— Кэтрин, Кэтрин, Кэтрин… — он медленно качает головой, будто действительно разочарован. — Ты же знаешь, как она старалась? Даже сунула нос в заключение комиссии… такая тонкая работа. — Сиар смеётся, резко, почти раздражённо. — Но ведь никто… не может переиграть меня. Впрочем, мне всё равно. Главное, что ты здесь.
Он делает паузу, чуть склоняя голову набок, будто смакуя момент.